Ей хотелось их заглушить.

Может, Прорыв был преградой не только для тела, но и для ума? Вдруг эта гора поднимала на поверхность каждую крупинку ее страха и заталкивала в ум, наполняя страхом все мысли?

Подруги сделали привал, чтобы перекусить… водой. Нога Гвин вновь стала кровоточить. Ее лицо сделалось призрачно-бледным. Никто не произнес ни слова.

Но Неста видела встревоженные глаза подруг. Значит, и они сражались со своими страхами.

Отдых не затянулся. Они снова тронулись в путь.

Вверх и только вверх. Шаг за шагом. И только так.

– Кажется, две трети пути мы уже прошли, – послышался впереди хриплый голос Эмери.

Стемнело, но луна ярко освещала Прорыв. Три звезды все так же висели над вершиной Рамиеля. Манящей. Ожидающей.

Если к рассвету они туда доберутся, это будет чудом.

– Мне нужно отдохнуть, – слабым голосом призналась Гвин. – Всего пару минут.

Лицо у нее было посеревшим, давно не мытые волосы спутались. Штанина на раненой ноге взмокла от крови.

За два часа до привала Эмери поскользнулась на вихляющем камне и подвернула ногу в лодыжке. Теперь и она хромала.

Все три едва переставляли ноги.

– До перевала Эналия совсем недалеко, – упрямо заявляла Эмери. – Если проберемся сквозь каменное горлышко, до вершины – рукой подать.

– Сомневаюсь, что я туда доберусь, – призналась Гвин.

– Эмери, дадим ей отдохнуть. – Неста присела на валун рядом с Гвин.

До рассвета оставалось часа четыре. Потом все кончится. Так ли уж важно, где они встретят рассвет: на вершине или на подступах? Так ли уж важна их победа? Они и так продвинулись дальше многих. Они…

– А как этих сюда принесло? – выругавшись сквозь зубы, спросила Эмери.

Неста замерла. С валуна, где она сидела, нижний склон был виден как на ладони. И там, в лунном свете, по тропе карабкался знакомый всем трем иллирианец, а с ним – еще шестеро. От подруг их отделяло приличное расстояние, но оно сокращалось.

– Беллис, – прошептала Эмери.

– Надо двигать. – Неста поднялась на уставшие ноги.

За нею, кряхтя и морщась, поднялась Гвин.

Неста прищурилась, разглядывая семерых молодцов. Эмери и Гвин находились не в том состоянии, чтобы сражаться. Вдобавок, слишком измотанные и…

– Обхвати меня за шею, – сказала Неста, наклоняясь к Гвин.

– Что?

Неста вдруг поняла, зачем она столько раз спускалась и поднималась по большой лестнице Дома ветра. Ради Гвин. Ради этого момента.

– Мы покорим эту проклятую вершину, – сказала Неста, подхватывая Гвин за ноги.

Скрипя зубами, она взвалила послушницу себе на спину.

Мышцы спины и бедер напряглись, но выдержали. Ноги не подогнулись.

Неста смотрела только вверх. Назад не оглядывалась.

С Гвин на спине она пошла дальше. Эмери хромала рядом.

Ветер был для них словно песня. Неста и Эмери подстроились под его звуки. Они шли вверх, обходя валуны и протискиваясь между тех, что обойти было невозможно. Их противники заметно отстали. Казалось, сама гора шептала подругам: «Вперед, вперед, вперед».

– Я знал, что ты – лживая тварь, – процедил сквозь зубы Кассиан. – Но это низко даже для тебя.

Азриель, стоящий рядом, не мог вмешаться, ибо кинжал Эриса – магический кинжал Несты – упирался Кассиану в ребра. Там, где лезвие касалось кожи доспехов, сверкало пламя.

– По правде говоря, я разочаровался в Ризанде, – сказал Эрис.

Острие кинжала пропороло кожу доспехов, давая ребрам Кассиана ощутить укол стали и укус огня. Был ли это огонь Эриса, направленный в лезвие, или Неста сотворила кинжал таким, Кассиана не интересовало. Он старался повернуться так, чтобы испытывать наименьшую боль.

– Нынче он стал таким… размякшим. Даже не попытался заглянуть мне в разум.

– Тебе все равно не победить, – с тихой угрозой предупредил Эриса Азриель. – Считай себя живым мертвецом. Впрочем, ты уже давно такой.

– Ну да, да, все эти старые делишки с этой Морриганой. И не надоело вам цепляться за давнюю скучную историю.

Кассиан чуть не подавился слюной. «Эта» Морригана.

Прежде Эрис никогда не говорил о ней так.

– Отпусти его, Бриаллина, – прорычал Кассиан. – Поиграй лучше с нами.

Магический кинжал отодвинулся от его ребер и тихий, слабый голос произнес:

– А я уже играю с тобой, Принц ублюдков.

У Несты дрожали ноги. Тряслись руки. Гвин у нее на спине была полумертвым грузом. Потеря крови настолько ослабила послушницу, что та едва могла держаться за шею Несты.

Тропа Прорыва подходила к черной каменной арке, за которой делалась шире и легче. Это и был перевал Эналия. Эмери ненадолго остановилась, чтобы провести окровавленной рукой по камню. Ее испачканное лицо светилось удивлением и гордостью.

– Я стою там, где не стоял никто из моих предков, – сдавленно прошептала она.

Неста жалела, что не может хотя бы на мгновение остановиться рядом с подругой. Но даже короткая остановка, чтобы перевести дух… Неста знала: стоит остановиться, и ей уже будет не сдвинуться с места.

Сам проход был ровным и даже гладким, но вскоре на пути опять показались камни. Последняя и самая тяжелая преграда, за которой открывался прямой путь к вершине. До рассвета оставалась еще пара часов. Свет полной луны начинал тускнеть, а само светило перемещалось к западу.

Ватага Беллиса догонит их еще до вершины.

Неста коснулась протянутой руки Эмери, и ее пальцы судорожно сжались. Эмери забралась на островерхий валун и ухитрилась встать там на колени. Если только они сумеют миновать полосу камней…

Ее колени подогнулись. Неста рухнула, ударившись лицом о камень. Перед глазами замелькали огненные звезды. Она лишь успела уцепиться за Гвин, и они вместе покатились вниз, ударяясь о большие камни и шурша мелкими. В ушах звенели крики Эмери, а потом…

Неста столкнулась с чем-то твердым.

Нет, не с иллирианцем, хотя она ощутила тепло и дыхание. Она ударилась о каменную арку прохода. Падение вернуло ее и Гвин к перевалу Эналия. Обе оказались в опасной близости от противников.

– Гвин…

– Живая, – простонала подруга.

– Вы не покалечились? – спросила их Эмери, спустившаяся с валуна.

Неста не могла шевельнуться, пока Гвин не отползла от нее. Обе были с головы до ног покрыты грязью, мелкими камешками и кровью.

– Не могу… – выдохнула Неста. – Я больше не могу тебя нести.

– Тогда отдохнем и пойдем дальше, – заплетающимся языком произнесла Гвин.