они поспешили к ней и устроились на привал. Расседлали лошадей, отсыпали им корма и оставили у реки, после чего принялись устраиваться сами.

— Не спи, Бейз.

Пока Гепард искал хворост среди сухих кустарников, росших неподалёку, Сова доставал из сумки припасы. Как непривычно после засушливого Вердила и разграбленного Ланметира видеть все эти деревушки на расстоянии менее одного дневного перехода друг от друга. Там хорошо если одна на два дня пути встретится, во всяком случае, у Пути Мира.

— А? Что? — Бейз, присевший на миг, встрепенулся и огляделся по сторонам. — Я не сплю. Так, глаза прикрыл.

— Я слышу твоё сердцебиение, — напомнил Сова. — Ты засыпал.

— Это всё ваши тренировки, — буркнул Бейз, вставая и отправляясь к реке. — Совсем загоняли меня.

— Мы уже пять дней не тренировались, — пробормотал Сова, глядя вслед айлеру. — Хорошо бы, будь всё это последствиями тренировок.

По возвращению Гепарда разожгли костёр, нанизали на ветки куски свинины и устроились вокруг. Сова достал дневник.

— Ну что, добьём?

— А получится? — Гепард покосился на толстый том. Чтение шло полным ходом. За столько времени без единой серьёзной драки организм полностью восстановился и набрался сил. — Эй, Бейз.

— Ммм? — сонно протянул тот.

— Слушать будешь?

— Нет, я лучше посплю. Меня эта езда с вашими тренировками совсем доконала. Кости болят, сосредоточиться не могу толком.

— Дело твоё. Еды-то оставить?

— Я не голоден, — пробормотал айлер и завернулся в плащ.

Гепард вопросительно посмотрел на близнеца. Тот пожал плечами.

— Странно это, — тихо произнёс Гепард. — Он же боевой айлер, и не тренировался пять дней. От езды на лошади так не устают.

— Это странно, — согласился Сова, — но не важно. Пусть спит. Нам бы тоже не помешало, по словам деревенских мы на подходе к Кейиндару и стоило бы отдохнуть, но… — Сова взвесил в руке книжку. — Надо закончить с ним сегодня. Глядишь, и не придётся идти в паучье гнездо.

Он открыл дневник у самого конца. От обложки отделяла всего пара страниц.

«День 1715. Сегодня переговоры тоже ни к чему не привели. У меня начинает заканчиваться терпение. Понимаю, Каран Дис всегда хранил равновесие, но я столько для них сделал, могли бы исполнить мою маленькую просьбу. Тем более вряд ли от неё им будет вред. На моё возвращение в Вердиле отреагировали неоднозначно. С одной стороны я стал живой легендой. Пока ходил по торговой площади видел, как мальчишки играют у моей статуи и один говорил, что хочет стать таким, как я. Надеюсь, его мечты не сбудутся. С другой стороны — я вижу, как меня все боятся. Один Алгот ведёт себя спокойно, но слуги, стражники, даже большая часть горожан, кто узнаёт меня, стараются убраться подальше. Я для них хуже летар. От тех, по крайне мере, известно, чего ждать. Идея отправиться подальше в глушь нравится мне всё больше. Смогу засесть за свои исследования и никто меня не побеспокоит.

День 1716. Я всё-таки сумел договориться с Каран Дис, чтобы они забрали мои вещи… в конце, каким бы этот конец не был. Нужно спрятать их от остальных, а более надёжного места мне не найти. Не верится, что с моими путешествиями покончено. Я обошёл почти весь материк, повстречал столько разных людей и нелюдей. А уж во сколько всего успел влезть и вспоминать не хочется. Собирать мне особо нечего, завтра отправлюсь на поиски уединённого места.

День 1719. Отыскать укромный уголок оказалось куда сложнее, чем я предполагал. Обо мне знает весь Вердил. Я даже подумывал убраться в другую страну, но не хочется покидать родные места. Менять внешность не хочу, на поддержание маскировки придётся тратить силу. Пусть и самую кроху, но теперь жалко и этого. Да и не стоит растрачивать её понапрасну. Пойду куда глаза глядят.

День 1724. Вроде нашёл подходящую деревеньку. Здесь довольно тихо и далеко от наезженных мест. Мне пришло в голову, что не обязательно селиться рядом со всеми. Можно построить свой собственный дом поодаль и наведываться на рынок за припасами. Не знаю, сколько времени займёт исследование. Столько всего нужно предусмотреть и обдумать. А ещё летары. Я так и не решил, кого мне призвать. Да и вообще неизвестно точно, получится ли вызвать двоих. Тут никакие расчёты не помогут, только эксперимент. А попытка, к сожалению, всего одна.

День 1726. Сегодня перелистнул страницу и обнаружил, что книга почти закончилась. Вот уж не думал, что я написал целую книгу. Странное дело — в ней записана вся моя жизнь. Время до того, как я пробудился, и жизнью-то назвать нельзя, она даже вспоминается с трудом. Какие-то обрывки воспоминаний из детства. Вот почему силт ло называют хранителями равновесия. Не важно, кем ты был прежде. Постепенно стихии вымывают всё из тебя, остаётся лишь одно — цель. А я со своей толком не определился.

День 1728. Я сначала подумывал построить дом с помощью плетений, но потом передумал и заказал его местным. Они получат щедрую оплату, а у меня появится свободное время. Или же мне просто страшно браться за исследования? Такой вариант я бы не стал исключать. Нужно вернуться в Вердил. Я вдруг понял, что не всё можно купить в забытой Создателем деревне. Например, обычные чернила и бумагу. Я совсем отвык от подобных мелочей. Раньше не раздумывая сотворил бы всё необходимое, и дом сам построил, но нельзя. Нужно беречь силы».

— Держи. — Сова прикрыл глаза и глубоко вздохнул, пытаясь не обращать внимание на мерную пульсацию в голове.

— Вчера ты больше прочитал, — заметил Гепард.

— Тебе тоже не помешает поупражняться, там немного осталось. Да и следующий день большой, не хочу прерываться на середине или прибегать к твоим вил.

Гепард открыл предпоследнюю страницу.

«День 1731. Я вскочил среди ночи и пишу сейчас эти строки. Мне приснился странный сон. Я шёл по лесу, совсем как в детстве, и вдруг оказался на поляне с деревом. Оно поднималось, кажется, до самого неба, и могло накрыть весь замок Вердила. Сначала я никого не заметил на нём, но потом начали появляться животные. Пока я стоял и глазел, дерево заполнилось больше, чем наполовину. Никогда бы не подумал, что в мире живёт столько всякого разного. Когда места почти не осталось, началось странное. Один за другим животные начали умирать. И смерти эти были жуткими, для каждого своя. Я видел, как у льва разрасталась грива,