Отечественной войны», поскольку он умышленно, в угоду антисоветским силам искажает нашу историю. Многие меня поддержали. Министр обороны, подводя итоги обсуждения, говорил о таланте Волкогонова, о том, что им удачно (?!) написана книга «Триумф и трагедия», а вот при написании истории войны действительно имеют место искажения фактов. Вообще, спустил остроту вопроса на тормозах, не согласившись, что и материал надо переделать, и главного редактора заменить. Уверен, что такой лояльный подход Дмитрия Тимофеевича был обусловлен тем, что Горбачев книгу Волкогонова «Триумф и трагедия» оценил весьма положительно. Ну а министру вроде грешно отклоняться от линии генсека. Так всегда было. А как иначе?

Этот эпизод на заседании, когда было четко и ясно видно, что Волкогонов все предал и, держа нос по ветру, нюхом чуял, кто и что должен делать в складывающейся обстановке (в том числе к кому и на каком этапе надо примыкать), остался в моей памяти. Поэтому я в октябре 1993 года совершенно не удивился, когда мне сообщили, что это Волкогонов вместе с генералом Кобецом пригнал танки в Москву для расстрела Верховного Совета РФ. Оказывается, именно они ездили в подмосковную дивизию и специально отбирали добровольцев-палачей, посулив им большие деньги за выполнение омерзительной миссии, которая навеки оставила черное пятно на исполинском благородном теле наших Вооруженных Сил.

Конечно, это гнусное дело могли сделать именно они, Волкогонов и Кобец, которые сами вызвались возглавить оперативную группу для этой цели. Это не люди, это черви. И не просто черви, а вот те, о которых пишет Валентин Пикуль в «Каторге».

…Тяжелые это были дни – дни болезни Сталина. Но особенно тяжелым был день его смерти и дни траура.

Вся Москва, все Подмосковье – миллионы людей вышли на улицы столицы, чтобы проститься с вождем. Тысячи, десятки тысяч людей приехали из ближайших областей – Брянской, Владимирской, Калужской, Орловской, Ярославской и других. Огромное количество людей на самолетах и поездах добирались до Москвы со всех концов страны, все улицы города в радиусе Садового кольца в дни прощания со Сталиным были забиты народом. Такого никогда не бывало ни до, ни после смерти Сталина. В результате давок были жертвы. Для поддержания порядка были подтянуты войска МВД, а также задействован весь Московский гарнизон, в том числе военные академии.

Нашей академии отвели район непосредственно возле Колонного зала, где был установлен гроб с телом Сталина. Дежурили по сменам, свободные от службы слушатели организованно вставали в общий поток и тоже прощались с вождем. Гроб был установлен высоко, но так, что Сталина можно было хорошо рассмотреть. Мы, слушатели Военной академии им. М.В. Фрунзе, имели возможность позже еще раз увидеть Сталина – уже в Мавзолее, когда его тело было уложено рядом с телом Ленина. Но в Колонном зале почему-то мне удалось рассмотреть его лучше. Мне казалось, что он не умер, а лишь уснул и в любой момент может подняться. Лично я, как ни тяжело было на душе, все еще не мог поверить, что Сталин умер.

Три дня народ шел в Колонный зал. Это были люди всех возрастов, всех национальностей, профессий и верований. И все они не скрывали свою скорбь. Многие плакали. Люди прощались с человеком, который олицетворял для них нашу гигантскую страну, жил для народа и сделал так много и для всего Отечества, и для каждого из нас. В те траурные дни было обнародовано несколько партийно-правительственных сообщений. Они, несомненно, сыграли важную роль в укреплении народного духа. В частности, было объявлено, что Президиум ЦК партии утвержден в количестве 10 человек (вместо 25): Маленков, Молотов, Берия, Ворошилов, Микоян, Хрущев, Булганин, Каганович, Сабуров и Первухин. Эти деятели народу были хорошо известны, и все надеялись, что управление страной и партией находится в надежных руках. Председателем Совета Министров назначен Маленков (хотя он был в этой должности и при Сталине, а как известно, последний знал кадры прекрасно и фактически ошибок в подборе людей не допускал). Было объявлено, что похороны состоятся 9 марта на Красной площади. Здесь же сообщалось, что принято решение о строительстве пантеона, в который со временем будут перенесены саркофаги с телами Ленина и Сталина, а также останки выдающихся лиц, захороненных у Кремлевской стены. Сделано было сообщение и о создании правительственной комиссии по организации похорон. Председателем комиссии был назначен Хрущев, что у многих вызвало удивление. Почему-то ожидали (во всяком случае, у нас, в академии), что председателем будут Маленков или Молотов. 9 марта войска, предназначенные для последнего торжественного прохождения, а также лица и организации, приглашенные на похороны, заполнили Красную площадь задолго до начала траурной церемонии. Войска стояли батальонными колоннами буквой «Г», напротив Мавзолея и трибун. Головные батальоны, в том числе нашей академии, стояли у Исторического музея. Представители общественных организаций пристроились позади войск, а многочисленные гости, в том числе и зарубежные, до отказа заполнили трибуны. Среди гостей, близких к нашему народу, были Отто Гротеволь, Клемент Готвальд, Георге Георгиу-Деж, Болеслав Берут, Вылко Червенков, Урхо Кекконен, Чжоу Эньлай, Юджагийн Цеденбал. Они и другие высокие гости сосредоточились сразу справа от Мавзолея. Здесь же были и послы. А военные атташе и военные представительства иностранных государств находились слева от Мавзолея. Над Москвой висело хмурое, свинцовое небо – тоскливое, тяжелое. Все замерло в ожидании. Потом нам сообщили, что саркофаг с телом Сталина, установленный на лафете, в сопровождении руководства партии и правительства, родственников и близких Иосифа Виссарионовича двинулся от Колонного зала к Красной площади. Впереди лафета с гробом прославленные полководцы несли на красных шелковых подушечках правительственные награды Сталина. Среди этих маршалов и адмиралов были Буденный, Тимошенко, Василевский, Говоров, Конев, Соколовский, Малиновский, Мерецков, Богданов.

Процессия двигалась около получаса. Когда голова колонны начала подниматься уже на Красную площадь, мы почему-то увидели одинокую фигуру военного коменданта города – генерал-лейтенанта Синилова. Он шел как-то неуверенно, какими-то зигзагами, постоянно посматривая по сторонам и оглядываясь на траурное шествие. Когда он был уже почти у Мавзолея, мы увидели голову колонны. Разобрать лица было трудно, правда, потом мы узнавали их по газетным снимкам. Однако в те минуты все внимание было сосредоточено на саркофаге. Через стеклянный большой купол был виден Сталин. Он, как магнит, притягивал к себе.

Но вот шествие остановилось. Гроб с телом перенесли на высокий постамент перед Мавзолеем. Лафет отъехал, а маршалы с орденами остались у гроба Сталина. На трибуну Мавзолея поднялась небольшая группа руководителей страны и гостей. Среди них были Булганин, Берия, Ворошилов, Каганович, Маленков, Молотов, Микоян, Первухин, Сабуров, Хрущев, Шверник. Из иностранцев