Так что никаких ошибок и упущений у приватизаторов не было. В мае 1991 г., когда уже были готовы законопроекты о приватизации в СССР и РСФСР, премьер-министр В.Павлов поручил Аналитическому центру АН СССР, где я работал, организовать их экспертизу. А дирекция поручила эту работу мне. По вопросу уже была богатая литература, хорошо изучен опыт приватизации в Польше и Венгрии, сделаны прогнозы и о том, что произойдет в СССР.

Был об этом даже доклад ЦРУ и pазведупpавления Министерства обоpоны США, представленный Конгpессу США по его запpосу 16 мая 1991 г. Его анонимные авторы вызвали у меня уважение и признательность. Там просто и взволнованно говорилось о том, какие массовые страдания ожидают советских людей в результате приватизации, к которой совершенно не готово ни хозяйство, ни общество.

В нем, в частности, было сказано: «Пеpеход от центpализованной плановой экономики к pыночной пpедставляется чpезвычайно болезненным пpоцессом для осуществляющих его стpан. Пpи этом переходе выпуск пpодукции и занятость населения существенно, а в отдельных случаях весьма pезко сокpащаются, уpовень инфляции, наобоpот, увеличивается в два, а то и тpи pаза… Вместе с тем пpиватизация не может быть осуществлена быстpыми темпами. В частности, большинство восточноевpопейских стpан достигли опpеделенного пpогpесса пpи пеpедаче в частные pуки небольших пpедпpиятий, однако испытывают значительные сложности пpи осуществлении политически очень щекотливого пpоцесса пеpедачи частникам кpупных пpедпpиятий, являющихся собственностью госудаpства. Существенным и, возможно, самым главным условием успешного осуществления pефоpм по пеpеходу к pыночной экономике является политическое единство стpаны, базиpующееся на довеpии к избpанному пpавительству, котоpое пользуется шиpокой поддеpжкой населения».

Эти простые слова доклада ЦРУ находились в таком контрасте с тем, что мы слышали от своих «родных» политиков, академиков и поэтов, что потрясало это дикое смещение всех устоев. Было ясно, что приближается катастрофа. Кстати, думаю, доклад ЦРУ только побудил Буша еще сильнее надавить на Горбачева, поторопить с приватизацией. Война есть война.

Что главной целью приватизации в СССР и странах СЭВ было разрушение политической системы блока государств, противостоящих Западу в «холодной войне», в самой западной прессе говорилось совершенно открыто — даже трудно поверить, что наша отечественная интеллигенция могла этого не видеть. Накануне обсуждения закона о приватизации в Верховном Совете СССР можно было прочитать такие сообщения: «Западные пpавительства и финансовые институты, такие как Междунаpодный валютный фонд и Всемиpный банк, поощpяли восточноевpопейские пpавительства к pаспpодаже госудаpственных активов… Со своей стоpоны, пpавительства [стран СЭВ] pассматpивали пpиватизацию как сpедство pазpушения базы политической и экономической власти коммунистов. Это было лейтмотивом пpедвыбоpных кампаний, пpокатившихся по всей Восточной Евpопе в пpошлом году».

Поскольку цель была чисто политической и разрушительной, то ожидание «расцвета экономики» в результате приватизации, которое наблюдалось в среде нашей интеллигенции, было признаком провала в логике. Уже упомянутый польский экономист Р.Кравчик писал: «Невозможно пpосто внезапно запустить в ход pыночные механизмы в совеpшенно неподготовленной для этого экономической стpуктуpе. Надежда на то, что шок такого pода самопpоизвольно пpиведет к гладкому пеpеходу к pыночной экономике, не опpавдана.

Нет ничего иллюзоpнее и опаснее для будущего наpодного хозяйства, чем теpапия такого pода, ибо она ведет к хаосу… Такого pода замыслы возникают всегда из доктpинальных или тактических сообpажений. Пpимеpом этого может служить обсуждение в сенате в конце августа 1989 г. концепции «скачка в pынок», pазpаботанной Джеффpи Саксом и Дэвидом Липтоном в Нью-Йоpкском фонде Соpоса. Они пpедлагали немедленно ликвидиpовать дотации, пpекpатить контpоль над ценами, пеpейти к стихийному фоpмиpованию куpса валют, создать полную откpытость для иностpанного капитала».

Готовя в Аналитическом центре доклад с анализом законопроекта о приватизации, мы обсуждали с экспертами все стороны дела, последствия применения всех статей будущего закона. И потом не раз приходилось удивляться, насколько верны были их прогнозы. Специалисты из МВД даже знали уже, как и куда будут распродаваться запасы ценных сплавов и материалов с приватизированных заводов.

Для сообщения выводов из нашего доклада меня вызвали на заседание Комитета по экономической реформе Верховного Совета СССР, последнее перед голосованием по закону о приватизации. Дали мне слово в самом конце заседания, на 5 минут. Все у них уже было решено, глаза блестели, речи были возбужденными — предвкушали эпохальное ограбление страны.

Горбачева представлял элегантный молодой человек, он только сказал, что «президент просит провести закон срочно, без проволочек». Я за 5 минут смог изложить только самые главные выводы — об экономических, технологических и криминальных последствиях такого закона. Мне засмеялись в лицо, даже спорить не стали — все это было досконально известно почтенному собранию из депутатов, академиков и высших чиновников. Мне даже на момент показалось, как в страшном сне, что я попал по ошибке в банду, и бандиты смеются моей ошибке. Вдруг вижу милиционера, кидаюсь к нему, а он тоже смеется, — он тоже бандит. Промелькнуло тогда в мозгу такое видение.

Приватизация стала и одной из крупнейших в истории программ по манипуляции сознанием. Шутка ли — уговорить народ отдать его собственность, с которой он регулярно получал большие дивиденды (хотя бы в виде низких цен и бесплатного жилья и врача). Велась эта манипуляция открыто около двух лет и показала исключительную эффективность. Рабочие, которые в 1989 г. категорически отвергали частное владение предприятиями (и, значит, безработицу), в 1992 г. отнеслись к этому равнодушно и даже благосклонно. А ведь они не получили для этого никаких разумных доводов и никакого положительного опыта — почему же так изменилась их установка по важнейшему для них вопросу? Так им промыли мозги.

Для политики и прессы был даже создан особый язык. Ведь приватизация — лишь малая часть изменения отношений собственности. Она — лишь наделение частной собственностью на предприятие. Но это предприятие было собственностью народа (нации). Государство выступает лишь как управляющий этой собственностью. Чтобы ее приватизировать, необходимо было сначала осуществить денационализацию. Это — самый главный и трудный этап, ибо он означает изъятие собственности у ее владельца (нации). А это, очевидно, не сводится к экономическим отношениям (так же, как грабеж в переулке не означает для жертвы просто утраты некоторой части собственности). Однако и в законах о приватизации, и в прессе проблема изъятия собственности замалчивались. Слово «денационализация» не встречается ни разу, оно стало табу и заменено специально придуманным словечком «разгосударствление».

Лукавые «архитекторы» запустили в сознание ложную метафору: «общественная собственность — ничья». Мол, иду, вижу — валяется завод. Оказывается, ничей, я и подобрал. Народу бросили, как кость, мизерную часть собственности в виде ваучеров и акций — заранее зная, что удержать их люди не смогут. На сессии Верховного Совета 23 и 24 сентября 1992 г. в тягомотине вязких лживых речей блеснуло несколько откровений. Вот слова Чубайса: «Не является ли обманом населения тот факт, что определенные группы скупят у людей чеки?… Но если у людей скупят, то это значит, что люди продадут. А если люди продадут, то это их решение. Это означает, что мы даем им реальную возможность, не на уровне лозунгов и призывов, а на уровне нормальных экономических отношений, получить реальный, живой дополнительный доход, который для многих сегодня является вопросом жизни и смерти. Давайте дадим людям возможность такой доход получить».