Наташа ошарашено поняла, что этот лаборант, даже под дулом автомата, говорит о проекте, как о любимом детище. Нет, они тут все положительно сумасшедшие, решила девушка. Для этих людей не существовало понятия сакральности жизни или сакральности смерти. Жизнь стала очень дешевой, где по заказу ты сможешь получить буквально всё что захочешь. Эти ученые здесь являлись теми самыми высшими представителями культуры отмены, когда все отменяешь, что существовало до тебя и подвергаешь это циничному препарированию. Все уже придумано, зафиксировано, разложено по своим местам, только протяни руку и заплати. Для таких людей все окружающее это конструктор. Вот почему так царствует секуляризация, ибо такое отношение к окружающему миру допустимо только в одном случае, когда у тебя нет страха, кары и надежды на воздаяние по заслугам после смерти.

– Но она же ещё девочка совсем – удивленно прошептала Наташа – чего вы добиваетесь? Как можно вообще допускать такое?

– Ну, прям уж – пожал плечами лаборант – она всего лишь результат генетического эксперимента. Мы её создали, и мы ею владеем. Всё остальное ненужная патетика. Знаете, у всех людей есть общая особенность: они готовы на всё, чтобы выжить и здесь мы даем им эту возможность. Так или иначе. Мы все здесь инженеры человеческих душ. Один клон будет репродуцировать одну часть тела, а другой другую. Заверяю вас, что большинство примет такой исход.

В этой случайной и мимолетной встрече с убийственной точностью и как-то особо резко проявилось все то, что окружало нас. Вся бездуховная культура всеобщей безответственности перед чем-то непостижимым и непознаваемым, но перед самим вопросом веры.

Наташа нередко задумывалась над смыслом бытия, погружаясь в особую нирвану. Ей хотелось все исправить, она тщетно напрягала мозг, и сдавливала виски в поисках решения простой истины – как уравновесить этот мир. Так поиски привели ее к религии, настоящему светлому чувству, основанному на принципах – дай, а не забери. Оставь после себя не сожженную землю, а благоухающий сад. Работая в прокуратуре, она часто сталкивалась с сотнями преступников, желавших обладать имуществом или территориями. Мелкие сущности, зациклинные на своем либидо, беспринципные, и часто довольно умные, и хладнокровные. Она подолгу всматривалась в них, ожидая встретить в их лицах хотя бы намек ответа на свой вопрос, так долго мучавший девушку. Впоследствии происки ее сознания успокоились. Девушка обрела некоторое спокойствие. Ее духовный наставник отец Владислав был простым человеком, он верил в чудеса, и Наташа почему-то искренне верила ему: этому высокому сутулому старцу с добрыми глазами. Ей казалось, что из его почти бесцветных глаз струится само добро, само совершенство. От него девушка узнала о мучительной казни царской семьи, о гибели Анны и ее родных. Именно в тот момент Наташа почувствовала какую-то ответственность за происходящее давным-давно. Кто, если ни она, повернет время вспять, но не преследуя корыстную цель, а напротив, в целях спасения. Отец Владислав не раз повторял, что нужно огромное терпение, чтобы пройти через горнило людского бесчестия и бесславия, и при этом сохранить природные, данные богом качества: душевность, созерцательность.

Наташа решила унять эмоции.

– Если я не убила тебя прямо сейчас, то единственно потому, что мне нужен гид-экскурсовод, по вашему чудесному заведению – заявила она – в каком состоянии девушка сейчас?

– Она в искусственной коме – спокойно ответил лаборант – пока ей это ничем не грозит. Я могу её вывести из этого состояния, если желаете. Только ни к чему хорошему это не приведет, уверяю вас, барышня.

В голосе лаборанта чувствовалось неуместное для момента веселье.

– Вот это уж мне решать – сообщила Наташа – ведите меня к ней, или я уже не отвечаю за свои поступки!

Лаборант кивнул, безмолвно и равнодушно, словно бы он уже предупредил о каких-то последствиях, которые непременно случатся, если Наташа исполнит что задумала.

– Вы не можете быть настолько глупы, чтобы считать, что у вас все так легко получится, – сказал Лаборант. – Даже если вы освободите объект, вы не сможете покинуть вместе комплекс. Чтобы вы не запланировали, это не сработает.

– Тем более – сказала Наташа – раз всё против меня, так быстрее ведите.

Хорошо всё-таки, что не все люди имеют сильные интеллектуальные способности и крепкую волю, подумала девушка с облегчением, возобновляя движение. Что же до его угроз… Будем решать проблемы по одной, сказала она себе.

* * *

Неизвестно, что рассчитывал увидеть СЕКур, что замер перед стеклянной дверью лифта, но когда она с шипением открылась, то увидел он внушительных размеров приклад от ППШ. Его коллеге повезло куда меньше, он успел вскинуть свой автомат, но был сражен наповал очередью Кирсанова.

– Чисто – сообщил он.

Ксения кивнула.

– Разбейте видеокамеры! – скомандовала девушка.

Ополченцы, не вдаваясь в дискуссии открыли огонь по потолку сшибая на бегу полукруглые стеклянные сферы, вызывая снопы искр.

– Отлично – похвалил Верховский – но помните действуем строго по плану. Если не будем медлить, то у нас есть шанс.

Выражение его лица было по-прежнему мрачным, а тон готовым к любому повороту событий.

– Судя по плану, добытому нашим пушистым другом – продолжил мужчина – мы находимся на третьем уровне. Камеры карантина находятся здесь. Кропс рассказывал, что раньше Анну держали именно в них. Не вижу повода, почему Аристов стал бы менять это. Поэтому разделимся Ксения Игоревна, возьмите несколько ребят и отправляйтесь за Анной и подопытными, а я с остальными займусь закладкой зарядов. Не зря мы тащили с собой столько пластида. Жалко его везти назад.

Ксения легко кивнула и махнула Кирсанову, чтобы шел с ней.

– Кстати я давно хотел сказать… – начал Александр.

– Скажите, когда мы вернемся – улыбнулась Ксения – и будем отмечать победу. Я приготовлю пирог.

Авалова шутливо отдала мужчине честь и легкой походкой побежала дальше по коридору, увлекая за собой свой маленький отряд.

Светло-серые бетонные стены и стеклянный потолок вытянутого помещения при слабом свете казались истинным казематом, холодным и едва ли не сырым. Панорамные панели на стенах с изображением пейзажей только усугубляли ситуацию, делая окружение нереалистичным. Людей здесь не было, и тишину нарушали только шаги и дыхание ополченцев, осторожно продвигающимися вперед, к едва различимым дверям на другом конце зала. Ксения с подозрением посматривала на вытянувшиеся с другой стороны атриума ниши. В бытность своей работы в оперативно-розыскном бюро, она изучала теорию тактических описаний, и в данном случае такие балконы как нельзя лучше подходили…

Звук выстрела оглушительно прокатился по залу, и голова одного из ополченцев с позывным «Швед» откинулась назад. Тело ополченца кулем