и куполах церквей, рябью, сизыми языками вспарывает воду на Волге, и кренятся новгородские ушкуи в пенных струях, а то и заходят за острова и мысы переждать – не перекинуло б невзначай. Ветер гудит над Ростовом и Тверью, уходя в новгородские пределы…

Ветер пахнет дождем, и бедой, и надеждой. Что несет он с собою из далеких прошедших времен? Надвигаются новые брани, как тени облачных куч, и, как тени, бегут по земле.

Над Русью ветер.

Послесловие

Серия романов под общим заглавием «Государи московские» имеет целью осветить начальную пору создания того государства (Руси Московской), в котором мы ныне живем.

Безусловно принимая теорию этнических взрывов доктора исторических и географических наук Л. Н. Гумилева, я обратился в этой серии именно к той эпохе, когда на развалинах Киевской Руси, к моменту прихода монголов фактически разделившейся на восемь полугосударств, начался внутренний энергетический подъем (по терминологии Л. Н. Гумилева – пассионарный толчок), который и позволил восточным славянам вступить в новый период своего государственного существования.

Вопреки распространенному мнению, монгольская армия почти нигде (исключая Козельск и Торжок) не встретила стойкого и, главное, организованного сопротивления. Трагическая и величественная поэма «Повесть о нашествии Батыя на Рязань» создана, как выяснено исследователями, уже в первой четверти XIV столетия и сама по себе знаменовала духовный подъем начальной стадии этногенеза. Что же касается событий начала XIII века, то, казалось, что все уже кончено. Грустная и тяжелая картина развала, трусости, соглашательств, картина полной государственной слепоты, о которую разбивались любые призывы к единению русичей, – вот что представляла собою на деле русская действительность того времени!

Но уже в середине века начинают появляться деятели, подобные Александру Невскому, пусть отдельные, немногочисленные, но упорно стремящиеся к новому национальному возрождению. К концу XIII века число этих людей умножается, а с первой четверти XIV столетия они уже ведут за собою значительные народные силы.

Эпоха подъема всегда трудна, ибо восстающие к деятельности «пассионарии» борются не только с врагом, но и друг с другом, выясняя, кому быть во главе нового объединения сограждан. На Руси Московской (точнее – Владимирской) этот процесс осложнялся тем, что страна платила дань татарам, хотя гений Александра Невского и позволил нашим предкам освободиться от татарских сборщиков дани и вступить с Ордой в сложные отношения своеобразного симбиоза, при котором, платя дань, владимирские князья зачастую пользовались помощью Орды для отражения западноевропейской агрессии, особенно страшной и все усиливающейся именно к середине XIV века.

Действовать приходилось сразу по нескольким направлениям: собирать Владимирскую и Новгородскую Русь в единое, крепко организованное государство с наследственной формой правления; отбиваться от немецко-шведского, а позже литовского натиска с Запада; укреплять при этом независимую национальную культуру (в XIV веке это означало, прежде всего, укрепление православной церкви); вести сложную, далеко не однозначную «ордынскую» политику, вступая в союз с одними ханами и борясь против других; наконец, постоянно контактировать с угасающей Византией, опять же добиваясь от константинопольской патриархии гарантий церковной независимости страны. (Считаем, что перенос митрополитом Алексием кафедры митрополитов русских из Киева во Владимир позволил нам одолеть в наиболее трудном для страны русско-литовском споре.) Три четверти XIV столетия шла борьба за лидерство между Тверским и Московским (а также и Суздальским) княжествами.

Все эти многообразные задачи тогдашними деятелями были в конце концов разрешены, и к концу века, после Куликовской битвы (1380 г.) и последующих политических событий (отказ от унии с Римом, сохранение московской династии как главенствующей и т. д.), к концу XIV века или, точнее, к началу XV века Московское государство – Московская Русь – было создано.

Жители его ощутили себя наконец единым народом, этносом. После чего сравнительно небольшое, расположенное между Окою и Волгой государство за два века невероятно расширилось, вобрав в себя все прежние, когда-то завоеванные монголами территории и превратившись в многонациональное государство – Великую Россию.

Начальные этапы становления наций интересны всегда и учительны для потомков. Ибо там, в начале начал, закладывается все то, что в дальнейшем определит традиции, особенности государственных институтов и сам национальный характер народа. Вспомнить об этом именно теперь, в век грандиозных потрясений, ломки обычаев и частичного крушения национальной культуры, особенно необходимо.

Буду счастлив, ежели серия романов «Государи московские» поможет моим соплеменникам разобраться не только в своем прошлом, но и в себе самих. Критически не осознанная история возвращается, как дурной сон. Забытое мстит за себя. Ошибки, в коих не «покаялись», то есть которых не передумали, не осознали, воскресают вновь и вновь. Знать надо не только хорошее и не только плохое, знать надо все.

Засим – отсылаю читателя к строкам Карамзина, помещенным мною как эпиграф не к одному только этому роману – ко всей серии.

Роман-хроника «Младший сын» охватывает сорокалетний период русской истории: с 1263-го (год смерти Александра Невского) и до 1304 года (год смерти последнего из его сыновей, Андрея Городецкого). Период этот обычно проходит мимо внимания историков. Даже в серьезных учебниках зачастую от Александра Невского сразу перескакивают к Ивану Калите, забывая, как кажется, что названных деятелей разделяют три четверти столетия, срок и сам по себе немалый, а ежели учесть, что в этот срок уложилась одна из самых тяжелых страниц русского прошлого, время, когда решалось: быть или не быть России, то подобный «проскок» и вовсе трудно оправдать.

В изложении событий, даже мелких, я старался держаться со всею строгостью документальной, летописной канвы, памятуя, что читатель наших дней прежде всего хочет знать, как это было в действительности, то есть требует от исторического романа абсолютной фактологической достоверности. Поэтому я разрешал себе лишь те дорисовки к летописному рассказу, которые позволительны в жанре художественного воспроизведения эпохи, например в воссоздании второстепенных персонажей, людей из народа, живых картин тогдашней жизни, которые, однако, также строились мною по археологическим и этнографическим источникам.

Попутно, во время подготовительной работы, мне пришлось сделать несколько уточнений исторического характера. Так, вопреки распространенному мнению, что у Александра Невского было две жены и Данила рожден от второй, Василисы, я называю Данилу сыном Александры Брячиславовны, Василиса, которую принимают за жену Невского, на деле – жена его сына, Андрея. После одного из погромов Владимира останки Александры Брячиславовны и Василисы, выброшенные из гробниц, были положены вместе, и на новой гробнице появилась общая надпись, объединившая их имена. Возрасты князей устанавливались мною по косвенным данным (в тех случаях, когда летопись не сохранила нам точного года рождения). И здесь я считал себя вправе отступать от данных классического труда А. В. Экземплярского, который начинает отсчет