Чуть более трети заклинателей Дю Врангр Гата занимались исключительно целительством. Их Эрагон переучивать не стал и сразу отправил заниматься своим делом, снабдив лишь пятью новыми заклинаниями, которые заставил их немедленно заучить; эти заклинания давали возможность исцелять гораздо более широкий круг ранений, увечий и недугов. С остальными он продолжил работу, стремясь установить четкую командную структуру. Трианну он назначил лейтенантом и своим первым заместителем и помощником; именно она должна была обеспечивать выполнение всех его приказов и объединять усилия всех магов и колдунов, столь отличавшихся по уровню подготовки. Эрагон очень скоро убедился, что его стремление убедить магов Дю Врангр Гата в необходимости сотрудничества весьма напоминает попытки заставить свору собак поровну разделить одну мясную кость. Не помогало и то, что эти колдуны благоговели перед ним и Сапфирой: соперничество между ними самими доходило порой до абсурда, и сгладить отношения между вздорными «волшебниками» Эрагону не удавалось при всем своем на них влиянии.

Стремясь выяснить, на что способен каждый из них в профессиональном отношении, Эрагон просил их сотворить несколько несложных заклинаний. Он сразу увидел, какого напряжения стоят им даже самые простые чары — то есть это теперь они казались ему простыми, — и сказал мысленно Сапфире:

«Подумать только, а ведь совсем недавно скольких мучений мне стоило всего лишь поднять камешек с земли!»

«Ты еще подумай о том, — заметила Сапфира, — что Гальбаторикс целое столетие оттачивал свои знания и умения!»

Солнце уже опустилось совсем низко, и оранжевое закатное сияние окутывало лагерь варденов, бурную реку Джиет и все Пылающие Равнины, словно в каком-то безумном сне. Пылающий солнечный диск уже готов был скрыться за горизонтом, когда к Эрагону со всех ног примчался посыльный от Насуады с просьбой немедленно прибыть к ней.

— Тебе бы лучше поспешить, Губитель Шейдов, ты уж прости меня за дерзость! — задыхаясь, прибавил гонец.

Заставив всех членов Дю Врангр Гата поклясться, что по первому же его зову они будут готовы оказать ему любую помощь, Эрагон с Сапфирой поспешили через весь лагерь к шатру Насуады. Вдруг над головой раздался какой-то резкий шум, и Эрагон невольно оторвал взгляд от предательских дымящихся рытвин под ногами и посмотрел в небо.

Огромная стая птиц летела над нейтральной полосой — орлы, ястребы, соколы, множество вечно голодных ворон и их более крупных дальних родственников, воронов с мощными клювами и черным оперением. Птицы дружно орали, предвкушая скорую поживу — свежую кровь и мясо, которым можно будет досыта набить утробу. Птицы хорошо знали: уж если на таком большом пространстве сошлись две огромные армии, то вскоре им, хищникам и падальщикам, предстоит настоящий пир, ибо вся земля здесь будет покрыта убитыми и тяжелоранеными людьми.

«Тучи сгущаются, — думал Эрагон. — Война совсем близко».

Эрагон вошел в шатер, Сапфира просунула внутрь голову следом за ним. Их встретил лязг мечей — Джормундур и другие военачальники выхватили оружие, заслышав пришельцев, но тут же опустили клинки, увидев Эрагона и услышав, как Насуада его приветствует.

— Зачем ты меня звала, госпожа моя? — спросил он.

— Разведчики сообщают, что к нам с северо-востока приближается отряд в сотню куллов.

Эрагон нахмурился. Он никак не ожидал встретиться в этом бою с этими отборными войсками ургалов — ведь их предводитель, Дурза, был убит при Фартхен Дуре, погибла и большая часть его отряда, а остальные разбежались. Значит, они снова пришли сюда… Что ж, ничего не поделаешь. Эрагон вдруг ощутил дикую жажду крови; губы его исказила жестокая усмешка; он уже предвкушал, как разделается с этими рогатыми чудовищами — ведь теперь он стал так силен! Хлопнув ладонью по рукояти Заррока, он гордо заявил:

— Мне доставит удовольствие истребить этих тварей. Если хотите, мы с Сапфирой и вдвоем сможем с ними справиться.

Насуада внимательно и как-то странно посмотрела на него и сказала:

— Мы не можем с ними сражаться, Эрагон. Они идут с белым флагом и заранее просили встречи со мной.

— Надеюсь, ты не станешь с ними встречаться? — хмыкнул Эрагон.

— Стану. И окажу им такой прием, какого достоин всякий, кто поднял белый флаг.

— Это же дикие звери, госпожа моя! Монстры! Глупо пускать их в лагерь! Ах, Насуада, я собственными глазами видел, на какие жестокости они способны! Куллы несут лишь разрушения, страдания и смерть, они недостойны жалости. Они же как бешеные псы! Не стоит тратить на них время, это наверняка какая-нибудь ловушка! Скажи только слово, и я, и все мы до последнего с готовностью выступим против них и перебьем их. Ах, мерзкие уроды!

— Тут я согласен с Эрагоном, — сказал Джормундур. — Если ты не слушаешь нас, Насуада, послушай хоть его.

Однако Насуада опять повернулась к Эрагону и очень тихо, чтобы никто больше не слышал, прошептала:

— Твоя подготовка и в самом деле не завершена, если ты столь слеп!

А затем, уже громко — и в голосе ее слышалась та же непреклонность, что и у ее отца, — она заявила:

— Вы, кажется, успели забыть, что и я сражалась в Фартхен Дуре наравне с вами и видела все, на что способны ургалы. Но я видела, что и наши люди совершали деяния не менее жестокие. Я не намерена преуменьшать бедствия, которые мы претерпели от рук наших врагов, но не собираюсь и упускать из виду своих возможных союзников, когда силы Империи намного превосходят наши собственные.

— Но, госпожа, это слишком опасно — встречаться с куллами!

— Слишком опасно? — Насуада подняла бровь. — Когда у меня такие стражи, как Эрагон, Сапфира и Эльва? Да и вы все? Нет, я думаю, что никакой особой опасности в том нет.

Эрагон, скрипнув зубами от отчаяния, мысленно взмолился:

«Да скажи же хоть ты ей что-нибудь, Сапфира! Попытайся убедить ее отказаться от этой безумной идеи!»

«Даже пытаться не стану. В данном случае неправ ты. Тут ты дальше собственного носа не видишь!»

«Но как же ты можешь поддерживать столь безумию идею! — Эрагон был просто потрясен. — Ты же вместе со мной была в Язуаке и видела, что ургалы натворили с тамошними крестьянами! А помнишь, как мы бежали из Тирма? Как меня захватили в плен в Гиллиде? Как мы сражались в Фартхен Дуре! И каждый раз ургалы и их выродки куллы желали одного: убить нас, уничтожить или еще что похуже… Они же просто злобные твари!» «Эльфы тоже считали драконов «просто злобными тварями» во время Дю Фим Скулблака!»

По просьбе Насуады были подняты вверх и закреплены передняя и две боковые стенки шатра; таким образом, его внутреннее пространство оказалось открытым для всеобщего обозрения. Это позволило Сапфире лечь рядом с Эрагоном; Насуада же уселась в свое кресло с высокой спинкой, а Джормундур и остальные военачальники варденов выстроились в два ряда перед нею, так что любому, кто захотел бы к ней приблизиться, нужно было пройти по этому живому коридору. Эрагон встал по правую руку от нее, а Эльва устроилась по левую.