узким, так что общего замысла «художника» не разобрать. Звезды, рыбы, круги с крестами внутри… Пришлось Райделлу нести сумку за спиной, а «глоб-эксовскую» коробку спереди. Дойдя до конца коридора и свернув за угол, он очутился в чьей-то чрезвычайно тесной кухне.

Стены, оклеенные полосатыми обоями, причем на каждой стене – разными, словно вибрировали. Женщина помешивала что-то на маленькой газовой плитке. Не такая уж старая, вот только седая, с пробором посередине. Такие же огромные глаза, как у девушки, только серые, а не карие.

– Ночлег и завтрак? – спросил он ее.

– Бронировали место?

На ней были мужская твидовая спортивная куртка с рукавами, протертыми на локтях, надетая поверх джинсовки, и фланелевая бейсбольная рубашка без воротничка. Никакой косметики. Лицо обветренное. Длинный нос с горбинкой.

– Нужно было бронировать?

– Мы сдаем комнаты через агентство в городе, – сказала женщина, вынув деревянную ложку из закипавшего варева.

– Это мне дала девушка, – сказал Райделл, показав ей флаер, который все еще был у него в руках, прижатый к сумке.

– Вы хотите сказать, она их действительно раздает?

– Вручила прямо в руки, – ответил он.

– Деньги есть?

– Кредитный чип, – сказал Райделл.

– Заразные болезни?

– Нет.

– Наркоман?

– Нет.

– Наркодилер?

– Нет, – сказал Райделл.

– Что-нибудь курите? Сигареты, трубку?

– Нет.

– Агрессивны?

Райделл заколебался.

– Нет.

– И еще, признаете ли вы Господа Иисуса Христа своим личным спасителем?

– Нет, – сказал Райделл, – не признаю.

– Прекрасно, – сказала она, погасив горелку. – Вот чего я действительно не переношу. Выросла среди этих психов.

– Все-таки, – сказал Райделл, – нужно мне бронирование, чтобы переночевать у вас тут, или нет?

Он разглядывал кухню, недоумевая, где прячется это самое «тут»; кухня была примерно семь на семь футов, и нигде никакого другого входа, кроме того дверного проема, в который Райделл и втиснулся. Из-за обоев, кое-где отставших от пара, помещение казалось декорацией на сцене любительского театра.

– Нет, – сказала она, – не нужно. У вас же флаер.

– А место у вас есть?

– Конечно. – Она сняла горшок с плитки, поставила его на круглый металлический поднос, лежавший на маленьком крашеном белом столике, и накрыла чистым кухонным полотенцем. – Ступайте, откуда пришли. Ступайте, ступайте. Я выйду следом.

Он послушался – вышел и стал ждать ее в дверях. Заодно заметил, что очередь к «Шеф-повару гетто» стала еще длиннее.

– Нет, – сказала женщина у него за спиной, – это здесь, наверху.

Он обернулся и увидел, как она дернула за конец длинной оранжевой веревки из нейлона, отчего каскадом обрушилась алюминиевая лесенка на противовесе.

– Лезьте наверх, – сказала она, – я пришлю ваши сумки.

Райделл опустил на асфальт свой вещмешок и «глоб-эксовскую» посылку и встал на нижнюю ступень лесенки.

– Смелее, – сказала она.

Райделл вскарабкался наверх и обнаружил невероятно тесное помещение, в котором, очевидно, ему и предлагалось спать. Сперва он подумал, что кто-то решил устроить здесь японский капсульный отель из обрезков досок, купленных на распродаже стройматериалов. Стенки были из какой-то обшивки дешевого дерева, которая имитировала скверную имитацию какой-то другой обшивки, которая, вероятно, имитировала некий ныне забытый оригинал. Крохотный квадрат пола рядом с Райделлом – единственная часть комнаты, не занятая кроватью, – был застлан ковриком с коротеньким ворсом странного бледно-зеленого цвета с оранжевыми блестками. Уличный свет проникал из дальнего конца комнаты, где, как решил Райделл, было изголовье кровати, но ему пришлось бы встать на колени, чтобы понять, как такое возможно.

– Хотите снять этот номер? – крикнула снизу женщина.

– Конечно хочу, – сказал Райделл.

– Тогда тяните наверх свои сумки.

Он обернулся и увидел, как она ставит его вещмешок и «глоб-эксовскую» посылку в ржавую проволочную корзину, которую подвесила к лесенке.

– Завтрак в девять ноль-ноль, – сказала она, не глянув наверх, и исчезла.

Райделл подтянул к себе лесенку с багажом за оранжевую веревку. Он вытащил из корзины вещи, а лесенка осталась в том же положении, – видно, ее удерживал невидимый противовес.

Он встал на четвереньки, заполз в свою спальню по шмату пены, накрытой типичным микрошерстным одеялом на пенной основе, и уткнулся головой в какую-то пластиковую полусферу (возможно, самолетный блистер), приклеенную эпоксидкой с внешней стороны стены. Снаружи блистер был покрыт как будто слоем соли, застарелыми отложениями морских брызг и пены. Свет внутрь он пропускал, но едва-едва. Спать, судя по всему, придется, засунув голову прямо в эту хреновину. Ничего, сойдет и так. Пахло здесь странно, но не противно. Надо бы спросить, сколько стоит ночлег, но с этим можно повременить.

Райделл сел на край кровати и снял туфли. Из обоих носков пальцы торчат. Нужно купить побольше носков.

Он достал из куртки очки, надел их и вызвал из памяти номер Лейни. Слушая гудки, представлял себе комнату где-то в Токио, в которой звенит телефон, некий роскошный отель, хотя, возможно, телефон звенел в офисе на столе, громадном, как у Туна, только реальном. Лейни взял трубку на девятом гудке.

– «Сбойный сектор», – пробормотал Лейни.

– Что?!

– Кабель. Он там.

– Какой еще кабель?

– Для проектора.

В эту секунду Райделл глядел на «глоб-эксовскую» коробку.

– Какого еще проектора?

– Который ты сегодня забрал в «Глоб-эксе».

– Погоди минутку, – сказал Райделл, – ты-то откуда знаешь?

Минутная пауза.

– Просто знаю.

– Слушай, – сказал Райделл, – у меня тут неприятности. Я подрался. Ну то есть не я подрался, другой парень, но драка вышла из-за меня. Они просмотрят записи охранной системы «Глоб-экса» и узнают, что я расписался за тебя. И у них будет видеоролик со мной.

– Ничего у них на тебя нет.

– Да есть у них все! – запротестовал Райделл. – Я же там был!

– Не был, – сказал Лейни. – У них есть видеоролик со мной.

– О чем вообще речь, Лейни?!

– О бесконечной пластичности цифры.

– Но я расписался. Написал свое имя, не твое.

– На экране, верно?

– Ну-у… – Райделл задумался. – Кто это, интересно, может взломать «Глоб-экс» и переписать эти данные?

– Не я, – сказал Лейни, – но я вижу, что их переписали.

– Ну и кто это сделал?

– Сейчас это чисто теоретический вопрос.

– Что это значит?

– Это значит – не задавать вопросов. Ты сейчас где?

– На мосту, в «ночлеге с завтраком». А ты меньше кашляешь.

– Это голубой сироп, – сказал Лейни; Райделл понятия не имел, о чем это он. – Где проектор?

– Штука вроде термоса? У меня.

– С собой не таскай. Найди лавку под названием «Сбойный сектор» и скажи, что тебе нужен кабель.

– Какой именно кабель?

– Тебя будут ждать, – сказал Лейни и дал отбой.

Райделл сидел на кровати, в солнцезащитных очках, порядком разозленный на Лейни. Чувствовал жгучее желание провалить операцию. Найти работу в парковочном гараже. Сидеть себе и глазеть на природу в бывшем деловом центре Детройта.

Но тут чертова рабочая этика не дала ему