– И до этого додумались Думающие о России?

– И до этого, и до многого другого, что пока из политических соображений нельзя раскрывать.

– А вам не кажется, что Думающие о России однажды окажутся в сумасшедшем доме?

– Новая сталинщина? Тоже возможно. Но что для истории пятьдесят или сто лет? Миг! Никто и ничто не может остановить тысячелетнюю тягу друг к другу времени и пространства. Тут планетарные законы!

– Я знаю, что вы из Думающих о России. Но какая-нибудь гражданская профессия у вас есть? Где вы работаете?

– Россия – так красиво звучит, что работать неохота. Шучу. Я физик по профессии, но нашу лабораторию уже три года как закрыли: денег нет.

– А сейчас это ваше рабочее время или свободное?

– Свободное. Потому-то я и оказался в вестибюле вашей гостиницы.

– Но согласно вашей теории, что делают Думающие о России в свободное от думанья время?

– Как джентльмен джентльмену могу признаться. Мой друг художник мне сказал: «Займи этого господина, а я постараюсь продать его жене лжестаринную икону». Судя по тому, что он уже удалился, операция завершена.

– Мэри, ты что-нибудь купила?

– Да, милый. Пока ты шлифовал свой русский язык с этим человеком, я приобрела чудесную икону шестнадцатого века! И всего за двести долларов. Продавец иконы оказался отпрыском потомственных священнослужителей. Он сам чудом уцелел во время сталинских чисток, хотя был еще совсем ребенком. Душераздирающая история. Я тебе потом расскажу. Она сама стоит не менее двухсот долларов.

– Считай, что ты за нее уже заплатила.

– Он сперва запросил пятьсот долларов. Но я ему сказала, что я жена не богатого бизнесмена, а всего лишь профессора-русиста.

«Ах, русиста, – приятно удивился он, – тогда другое дело! Отдаю вам икону почти даром за поддержку нашей культуры». Видишь, как я тебя удачно приплела. И все правда! Но какой он патриот! Я только боюсь, пропустят ли в таможне такую ценную вещь. Не связаться ли с нашим посольством, чтобы они помогли?

– Поздравляю тебя с удачной покупкой! Уверен, что помощь посольства не понадобится… Но, мой друг, вы за ваши соображения о России, сделав из них лекцию в Америке, могли бы заработать гораздо больше двухсот долларов.

– Как джентльмен джентльмену могу признаться, что я заработал сто долларов. Мой друг художник, чтобы внедриться в шестнадцатый век, тоже потрудился на сто долларов. Для нас, Думающих о России, это немалые деньги.

– Клянусь Мэри, вы мне нравитесь! Но неужели вы не записали на магнитофон свою фантазию? Неужели вы каждый раз так импровизируете?

– Конечно. Если бы я записал на магнитофон свои соображения, а потом повторял их, как попугай, это было бы воровством. Что касается моей лекции в Америке, то это исключено. К лекции надо заранее готовиться, а я могу только импровизировать. Можете сами воспользоваться моими соображениями для своей лекции, только не ссылайтесь на меня.

– Почему?

– Потому что неизвестно, кто в России будет у власти, когда вы будете читать свою лекцию.

– Выходит, и я заработаю на вашей лекции. Выходит, я подворовываю с вашего согласия.

– Выходит.

– Из вашего рассказа мне показалось, что в России подворовывают меланхолично. Но на вас это не похоже.

– У нас подворовывают довольно бодро, но при этом плачут невидимыми миру слезами.

– Я приглашаю вас в этот бар выпить со мной виски. Разумеется, за мой счет.

– Охотно принимаю ваше приглашение. Но было бы в высшей степени странно, если бы вы пригласили меня в бар выпить за мой счет.

– Удивительное дело! Оказывается, у вас в России проблемы со льдом.

– Это недоразумение. Среди природных богатств России снег и лед занимают первое место.

– А вот послушайте меня. Это забавно. Мы с женой были на юге России. Зашли в ресторан. Мы заказали водку, закуски, минеральную воду, а я еще попросил официанта принести нам лед, не без основания догадываясь, что сам он этого не сделает. Он как-то странно на меня посмотрел и неуверенно удалился. Его так долго не было, как будто он этот лед добывал на горных вершинах. А потом приходит и приносит нам пузырек с йодом. «Лед! Лед! А не йод!» – кричу ему.

Он был совершенно ошарашен, а потом спрашивает у меня: «Зачем вам лед?» Я говорю ему уже раздраженно: «Мы, американцы, обедаем со льдом». – «Но у нас, – говорит он, – лед электрический, его кушать нельзя». – «Что еще за электрический лед?» – спрашиваю. «Из холодильника», – отвечает он сокрушенно.

Тут я расхохотался. «А вы думаете, мы лед привозим со Шпицбергена? Мы тоже достаем лед из холодильника».

Он все еще удручен чем-то. «А йод пока оставить или взять?» – говорит он. «Если у нас не предстоит драка, – говорю ему, – можете забрать».

Как бы не уверенный, что драка не предстоит, он забирает йод и удаляется. Вскоре принес тарелку с каким-то ноздреватым льдом и перечницу с собой прихватил. «Спасибо, – говорю, – но зачем перечница?»

И тут он не выдержал. «Но ведь лед пэресный, пэресный!» – вспылил он и оскорбленно удалился, однако перечницу оставил. Тогда я сказал жене: «Это страна дураков!» Но теперь глубоко извиняюсь и беру свои слова обратно.

– О невежестве официантов я вам могу сейчас же прочесть лекцию, и притом совершенно бескорыстно. Мой бизнес завершен.

– Нет, знаете ли, достаточно. Пить будем с одним условием: молча.

– Виски стоят такого условия. Идет!

– Мэри, мы пошли в бар. Присоединяйся к нам.

– Нет, я здесь еще посижу и погляжу на людей.

– Если тебе предложат что-нибудь вроде вазы времен государства Урарту, воздержись от покупки.

– Хорошо, милый. Я сама знаю, что два раза подряд так повезти не может. Не такая я дурочка.

Бог сидит на небесном камне и время от времени поглядывает вниз, на Землю, как пастух на свое стадо. Рядом стоит дьявол. Он очень подвижен.

– Ну, смотри, смотри, что получилось из твоего возлюбленного человечества, – насмешливо сказал дьявол Богу. – Все копошатся!

– Но ведь ты не можешь отрицать, что было величие замысла, – вздохнув, отвечает Бог.

– Во всяком замысле главное – точность, – ехидно заметил дьявол. – Величие замысла – оправдание неудачников.

– А чему ты радуешься? – спросил Бог. – Люди в меня в самом деле недостаточно верят. Но и в тебя мало кто верит.

– Тут-то ты и попался! – обрадовался дьявол. – Я сам ни во что не верю! И люди, даже те, что в меня не верят, в сущности, следуют моей вере.

– Логично, но противно, – сказал Бог. – Истина должна быть красивой, иначе она не истина.