Перед глазами стояли лица пожилых супругов Маликов, их потухшие глаза, когда они осознали гнусность и чудовищность преступления, совершенного их любимым сыном против своих соплеменников.

Родителям Муханнад казался воплощением будущего — собственного и их семьи, — ведь каждое новое поколение будет более успешным, богатым, счастливым. Муханнад был обещанием покоя и безопасности в старости. Он был фундаментом, который они закладывали на протяжении многих лет своей жизни. А побег Муханнада и причина, по которой он вынужден был скрываться, разрушили их мечты. Рухнули все ожидания и надежды, потому что единственный сын пропал для них навсегда. И теперь их участь — бесчестье, жизнь, превратившаяся в непрерывный кошмар, усугубленный позором, который навлекла на семью невестка, виновная в убийстве Хайтама Кураши.

Не могла забыть Барбара и спокойный ответ Салах на вопрос, который она задала девушке, оставшись с ней наедине. Что ты будешь теперь делать? — хотела она узнать. Ведь столько всего произошло, Салах! Конечно, это было не ее дело, но, думая о том, сколько жизней разрушено из-за жадности мужчины и желания женщины закрепить свое право командовать другими, Барбара с тревогой искала хоть какие-то признаки, что потрясение, обрушившееся на этих людей, может породить и надежду на иное будущее хоть для кого-то из них. Я останусь со своей семьей, ответила ей Салах, и голос ее прозвучал настолько твердо и уверенно, что можно было не сомневаться: ничто не в силах изменить ее решения. У моих родителей нет никого, кроме меня, да и малышам я нужна, объяснила она.

Салах, а что нужно тебе самой? — подумала Барбара. Но не задала этого вопроса, потому что уже поняла, что говорит с женщиной совершенно иной национальной и культурной традиции.

Барбара вздохнула. Она пришла к выводу, что всякий раз, когда, ей казалось, она начинает хоть немного понимать ближнего, немедленно происходило что-то, лишавшее ее этой уверенности. Поначалу она воспринимала руководителя следственной группы как театрал примадонну. В конце расследования до нее вдруг дошло, что Барлоу-Ищейку, которая казалась ей идеалом полицейского, примером для подражания, она попросту придумала. И на исходе сегодняшнего дня Эмили Барлоу ничем не отличалась для нее от женщины, которую они арестовали по обвинению в убийстве. Они обе были озабочены поисками способа — пусть жестокого и разрушительного, — позволяющего им командовать в своем мирке.

Дверь отеля отворилась прежде, чем рука Барбары коснулась ручки. Она вздрогнула. Ни в одном из окон первого этажа не было света. В темноте вестибюля она не заметила того, кто, сидя в потертом кресле рядом с дверью, дожидался ее прихода.

О господи, только бы не Тревес, устало подумала она. Даже мысль о необходимости разыгрывать очередной акт драмы о необыкновенных приключениях агента 007 казалась ей невыносимой. Но тут привыкшие к темноте глаза различили белоснежную рубашку, а через мгновение она услышала голос:

— Мистер Тревес и слушать не хотел, чтобы оставить входную дверь незапертой, — негромко произнес Ажар. — Я сказал ему, что дождусь вас и сам открою. Это ему не понравилось, но он, как я понял, мог отказать мне, только нанеся оскорбление, более серьезное, чем те неявные и скрытые, которыми он постоянно пользуется в повседневной практике. Я уверен, что утром он непременно пересчитает столовое серебро. — Несмотря на обидный смысл слов, в его голосе чувствовалась насмешка.

— И пересчет будет произведен в вашем присутствии, — шутливо поддержала его Барбара.

— Без сомнения, — заключил Ажар. Он прикрыл за ней дверь и, повернув ключ в замке, пригласил: — Пойдемте.

Он провел ее в темный холл, зажег лампу над камином и прошел за стойку бара. Взял бутылку «Блэк Буш»,[62]налил в стакан на два пальца, подвинул к ней. Себе налил немного тоника, затем сел рядом с Барбарой. Вынул из кармана пачку сигарет и положил ее на середину стола.

Она рассказала ему все, от начала до конца, не утаив ничего, не пропустив никого. Ни Клиффа Хегарти, ни Тревора Раддока, ни Рейчел Уинфилд, ни Салах Малик. Она рассказала ему о том, какую роль сыграл во всем этом Тео Шоу, о том, как Иэн Армстронг оказался замешанным в расследовании. Об их первоначальных подозрениях и о том, куда эти подозрения завели их, о том, как все закончилось в гостиной дома Маликов арестом женщины, которую они до этого даже и не рассматривали как возможного участника преступления.

— Юмн? — переспросил Ажар. В его голосе слышалось смятение. — Барбара, как такое может быть?

Барбара объяснила. Юмн, должно быть, следила за Кураши, но делала это в тайне ото всех в семействе Маликов. Она выходила из дома в чадре — либо ради соблюдения традиции, либо для того, чтобы не быть узнанной, — и делала это так, что ни у кого из Маликов не возникало никаких подозрений на ее счет. Если присмотреться повнимательней к их дому, в особенности к расположению проезда и гаража относительно окон гостиной и спален на втором этаже, легко понять, что она могла, не привлекая внимания, воспользоваться машиной. И если она делала это, когда мальчики уже спали, Салах была занята своими ювелирными поделками, Акрам и Вардах либо молились, либо сидели в гостиной, то никому и в голову не приходило, что ее нет в доме. Наблюдая за Хайтамом Кураши, она выяснила, что он регулярно бывает на Незе. В ночь убийства она берет один из «Зодиаков», добирается на нем до восточной стороны мыса, натягивает проволоку поперек полуразбитой лестницы и отправляет его на тот свет.

— Мы с самого начала допускали возможность, что это могла сделать женщина, — продолжала Барбара. — Единственно, что мы просмотрели, так это то, что у Юмн были мотив и возможности выполнить спланированное преступление.

— Но зачем ей понадобилось убивать Хайтама Кураши? — спросил Ажар.

Барбара объяснила и это. Но когда она подробно излагала ему свою теорию о том, что Юмн необходимо было избавиться от Кураши, чтобы и дальше держать Салах в подчинении, на лице Ажара появилось выражение явного сомнения. Он раскурил сигарету, после чего заговорил.

— Вы считаете, что это послужит основанием для заведения уголовного дела против Юмн? — настороженно спросил он.

— А показания членов семьи? Она ведь уходила в ту ночь из дома, Ажар. И она уверяла, что была наверху с Муханнадом, а Муханнад был в это время далеко от дома, в Колчестере, и это, кстати говоря, подтвержденный факт.

— Но для хорошего адвоката показания членов семьи недостаточно серьезное доказательство. Их можно отмести, сославшись на путаницу с днями, датами, на неприязненное отношение к невестке с трудным характером, на желание семьи прикрыть того, кого защита, возможно, сочтет реальным убийцей: человека, который держит сейчас путь в Европу. Даже если Муханнад будет водворен в эту страну в соответствии с предъявленным обвинением, то срок его наказания будет короче, чем за предумышленное убийство. Так или примерно так может повернуть процесс защита, исходя из того, что у Маликов есть причина переложить вину Муханнада на кого-то другого.