Шокированная этой внезапной вспышкой насилия, Рамита упала на колени. Казим обернулся к ней. Его грудь была залита кровью из смертельной раны Мордена. Мальчик-слуга попятился, собираясь закричать. Казим метнулся к нему, и его кулак врезался ребенку в лицо. Голова мальчика отлетела назад, и он ударился о каменную стену, съехав по ней. Его шея изогнулась под неестественным углом. Мальчик не двигался.

Рамита сама попыталась закричать, однако Казим схватил ее за горло.

– Ты не издашь ни звука, – холодно произнес он каменным голосом. Юноша черство поцеловал ее, заглушив всхлипывающий крик. – Открой ворота, Рамита.

«Нет – нет!» – кричала она внутренне, однако Казим схватил ее и потащил к воротам, зажав рот девушки левой рукой. Прикладывая ее правую ладонь к ручкам, он заставил ворота открыться, и из прохода появились темные фигуры: люди в черных капюшонах с безжалостными глазами. Их было шестеро, включая Казима: убийцы, пришедшие забрать жизнь у ее мужа.

«Прошу, пусть это окажется кошмаром, – безнадежно молилась Рамита. – Прошу, пусть я проснусь…»

Они двигались подобно теням, убийцы с нечеловеческими глазами. Один из них, обернувшись, с любопытством взглянул на нее. Рамита заметила, что на лице у него был шрам. Затем мужчина наклонился над мальчишкой и без всяких эмоций выпрямил ему руки и ноги.

Общаясь жестами, захватчики бросились вверх по лестнице. Прижимая ее к себе, Казим шептал ласковые слова, восхваляя ее смелость и преданность – так, словно она была домашним животным, которое нужно было успокоить.

– Осталось всего одно дело, моя дорогая, и мы все будем свободны, свободны жить и любить вечно, – говорил он, однако его руки были подобны кандалам; Казим стал более мускулистым, чем когда-либо прежде, а безжалостная целеустремленность в его обретшем глубину голосе вызывала ужас.

Они поднялись на верхнюю террасу, где в свете единственного фонаря стояла Гурия. На девушке была лишь залитая кровью простыня. Она выглядела очень довольной, смакуя послевкусие секса и смерти. В руках у нее был окровавленный кинжал. Томно прильнув к Казиму, она поцеловала его. От нее исходил металлический запах крови.

– Здоровенная обезьяна мертва, – промурлыкала Гурия. – Он ничего даже не понял. – Она хихикнула. – Это было лучше траха.

Рамита почувствовала прилив отвращения. Девушка-кешийка это заметила и, протянув окровавленную руку, погладила ее по щеке.

– Ох, Мита, не будь такой. Мы делаем это ради тебя.

«Пусть это прекратится», – вновь безмолвно взмолилась Рамита. Ее глаза были огромными от ужаса.

– Заставь ее открыть дверь, – прошипел убийца с обезображенным шрамом лицом.

Казим прижал девушку к своей груди.

– Рамита, дорогая, – зашептал он, – ты должна сделать всего одну вещь. Ты должна открыть внутреннюю дверь. Остальное сделаем мы. Мы не можем добраться до него без тебя.

Она могла чувствовать его растущее возбуждение, которое, казалось, вот-вот достигнет предела; мысли в его голове вращались вокруг всего одной вещи – скорой смерти ее мужа. Они были настолько осязаемыми, что Рамите хотелось кричать. Жажда крови, которую она ощущала, была отвратительна самой ее душе, и ее разум начал сопротивляться.

Парвази, будь со мной: они хотят сделать меня своим орудием. Прошу, великая Богиня, дай мне силу. Дарикха, Мать Страсти, дай мне свой огонь! Обратившись ко всем тем техникам защиты разума, которым учил ее Мейрос, она оградила себя от мыслей Казима и нашла силу в тишине. Она может кое-что сделать, пускай это даже могло стоить ей жизни. План был прост. Я укушу его за руку и закричу, а мой муж сделает все остальное. Рамита приготовилась. Казим подтолкнул ее к оберегам. Сзади, обнажив оружие, двигались темные фигуры. Рука Казима взяла ее за плечи. Человек со шрамом закрыл ей путь клинком, молча предупреждая девушку, чтобы она даже не пыталась шагнуть внутрь и захлопнуть ее. Рамита чувствовала мысли всех, кроме него; его разум был закрыт и темен, напоминая уголь. Девушку тошнило от их убийственной ауры, однако она также ощущала их напряжение и страх. Теперь ей было видно даже мерцание стен бледного света, защищавших Казу, – как и светящуюся паутину на дверях перед ней.

Внезапно она все осознала, и это осознание было подобно удару. Я чувствую гнозис – это его проявление! Эти дети – от Антонина! О Боги, что же мне делать?..

Рамита могла чувствовать ждущую, спящую силу вокруг: в воде, в камнях здания, в горящих фонарях. Она ощущала ее в людях вокруг себя. Их чувства ошеломляли ее. Однако девушка понятия не имела, как дотянуться до этой силы.

– Просто открой дверь, и все будет хорошо, – прошептал Казим.

Человек со шрамом схватил ее за запястье, и она почувствовала, как темное присутствие подобно потоку песка наполнило ее голову – так же, как это было, когда в ее разум проникала Алиса. Рамита посмотрела ему в глаза. Он – один из магов!

Да, это так, маленькая лакхийка.

Касание его разума было твердым и агрессивным, а его странные желтые глаза впивались в ее. Девушка заставила себя выбросить из головы все мысли, отчаянно стараясь сохранить свой секрет. Человек со шрамом заворчал.

Хмм. На мгновение я подумал…

Его взгляд был озадаченным, но затем его разум вернулся к более насущной проблеме. Схватив Рамиту за запястье, он приложил ее руку к защитным оберегам, и она почувствовала, как узор на ее ладони отпирает замок.

Казим едва мог чувствовать присутствие остальных Хадишахов. Молчаливые как тени, они рассредоточились по двору. Рашид и Джамиль были среди них. Остальных троих юноша не знал; для него они оставались лишь скрытыми масками лицами с холодными глазами, державшими арбалеты наготове. Рашид вытащил саблю.

Гурия скользнула в сторону, лизнув свой кинжал. Выражение ее лица было крайне самодовольным. «Моя сестра стала чем-то пугающим», – подумал Казим, прижимая к себе Рамиту. Он чувствовал ее дрожь, ощущал ее смятение. Она не хотела открывать ему ворота. Эта мысль жгла юношу, но он продолжал говорить себе: «Она испугана, вот и все. Когда мы станем свободными, это пройдет».

– Просто открой дверь, и все будет хорошо, – прошептал он.

Однако Джамиль не стал ждать; он смотрел на Рамиту с любопытством, так, словно она его только что удивила, но все же взял ее за запястье и положил ладонь девушки на защитный оберег.

Ее зубы вонзились ему в руку, и он отпрянул от шока и боли. Рамита закричала что-то на рондийском, и Казим едва не выпустил ее. Схватив девушку покрепче, он потащил ее прочь; Джамиль вихрем развернулся на месте, и из его рта полились какие-то слова.

– Не трогай ее! – взревел Казим, закрывая Рамиту собственным телом.

А уже в следующее мгновение раздался оглушительный грохот. Резная дверь в покои Мейроса разлетелась на сотню обломков, вонзившихся в стоявшего перед ними убийцу с арбалетом. Хадишаха разорвало на части еще до того, как он упал навзничь.