– И это все?

– Почти. Еще заклинание. Хвала Магистрам, короткое, даже ты с ходу запомнишь: «Куиррр». Его надо повторять про себя, максимально приближая к звучанию птичьего щебета, примерно один раз на полстакана. Можно чаще, не повредит. И точку на подбородке одновременно нажимай. После этого даже от джубатыкской пьяни толку будет не больше, чем от компота, пей себе спокойно. И никто не заподозрит тебя в жульничестве, даже человек, очень чуткий к чужому колдовству. Прием-то не столичный, а наш, шимарский. Очень популярный в узких кругах профессиональных карточных игроков, куда чужакам и за сто лет не пробиться. Поэтому смотри, никому его не выдавай.

– Здорово! – восхитился я. – Спасибо.

«Шар не туман» оказался удивительным заведением, совершенно не похожим на все остальные столичные трактиры. Хотя каких я только не навидался за эти годы. От роскошных палат в шиншийском стиле в «Угольях Хмиро» и декорированных кровавыми потеками стен «Ужина вурдалака» до колченогих столов, поставленных вокруг старой дровяной плиты в трактире «Ветер и мед», и фонтана крепкого пойла, бьющего в центре помойки под названием «Джубатыкский фонтан». Неплохой диапазон.

Однако «Шар не туман» все равно меня удивил. Небольшой одноэтажный дом из темного камня, вряд ли старый, но убедительно имитирующий старину, а внутри белоснежный пол, белоснежные стены, потолок, оконные рамы, мебель и даже посуда – все белое. И такое чистое, что если бы я не знал о существовании соответствующих заклинаний, прямо с порога начал бы оплакивать тяжелую долю здешних уборщиков.

Малдо Йоз уже сидел за столом у окна и выглядел вызывающе грязным пятном. Впрочем, сам я, надо думать, был не лучше.

– И меню соответствующее, – подмигнул мне он. – Белыми буквами по белому фону.

– А как же читать?

– А вот так!

Сунул мне под нос меню. Бумага там была матовая, а буквы блестящие, поэтому разобрать написанное худо-бедно удавалось. Наверное. При очень большом желании, которого я в данный момент не испытывал.

– Ну уж нет, выбирай сам, – сказал я. – С тебя интеллектуальный труд, с меня деньги. Благо сегодня их – завались. Пари выиграл. Не каждый день с мной такое случается. Поэтому я твердо намерен тебя напоить.

Полная откровенность, сопровождаемая дурацкой ухмылкой, выходящей за пределы лица – лучшая форма скрытности, в этом я уже не раз убеждался.

– Отлично, – кивнул Малдо. – Тогда для начала «Тютюшихумский вихрь». Давно хотел попробовать, чем они там у себя на островах спасаются от зимних ветров.

– Давай, – кивнул я.

И устроился поудобней, подперев кулаком подбородок. И даже произнес про себя тоненьким, условно птичьим, а на самом деле, просто визгливым внутренним голосом: «Куиррр!» – заранее, для профилактики.

Хозяин трактира вышел к нам не в белом балахоне, как я ожидал, а в обычной повседневной одежде, зато физиономия его была закрыта белой маской, имитирующей полное отсутствие лица. И я, стыдно сказать, сразу поймал себя на желании тоже так вырядиться. Мало ли что маски окончательно вышли из моды, пусть входят опять, возражения не принимаются.

«Тютюшихумский вихрь» оказался крепким, но не обжигающим, с явственным привкусом морской воды и соли – притом, что вода в здешних морях пресная и подсаливать напиток для большего сходства с ней никому в голову не придет. Поэтому оценить удачное совпадение мог, наверное, только я, знакомый со вкусом совсем других далеких морей, в существование которых здесь на самом деле мало кто верит всерьез.

Это вообще одно из самых удивительных открытий, какие я сделал в Ехо: жизнь в магической реальности совершенно не препятствует формированию скептического склада ума. Скорее даже наоборот. Самый распространенный подход к чудесам здесь таков: все, что видел, трогал и умею делать я сам, мои родственники, друзья и соседи, безусловно, существует. Остальное остается под сомнением, пока будет не доказано обратное. Рассказывают, что многие могущественные колдуны прошлого наотрез отказывались учиться перемещаться между Мирами, поскольку искренне полагали такие путешествия не подлинными событиями, а очень достоверными наваждениями и не хотели добровольно давать им власть над собой. Причем даже личный опыт переубедил далеко не всех, вот что поразительно. Совершенно не укладывается в моей голове, тоже, в общем, вполне скептической, просто на иной лад.

Я подождал, пока Малдо сделает несколько глотков и потребовал:

– А теперь рассказывай!

– Что именно? Если волшебную сказку, тебе не повезло, их я слышал совсем мало, да и то в раннем детстве. И давным-давно забыл. А если подробности нашей торговли с Чемпаркароке, потребовавшего скидку за мое отсутствие на стройке, то ты не хочешь этого знать, верь мне! А если…

– Про Куманский павильон рассказывай. Я, конечно, говорил, что не буду спрашивать, как ты это сделал. Так вот, врал. Просто от избытка чувств. На самом деле весь день только об этом и думаю.

– Правда? – просиял Малдо.

Он так искренне радовался нашей встрече в трактире, выпивке, разговору, моему интересу к его работе, что я почувствовал себя лживой свиньей. Дурацкая это была идея – устроить допрос под видом дружеского трепа. Больше всего на свете мне сейчас хотелось откровенно сказать: «Понимаешь, дружище, в твоем дворце такая фигня творится…» – а потом выслушать, что ответит на это Малдо. И придумать, как он будет выкручиваться. Вернее, как будем выкручиваться мы оба. Потому что…

Но в этот момент мне прислал зов Нумминорих.

«Сновидец бредет по Большой Утренней улице, – сказал он. – Порошком пахнет от него, и след именно он оставляет. Удивительное дело: грязь к ним не пристает, даже вода наша их обычно не мочит, а этот весь в порошке перемазался! Идет он очень медленно, никого не видит, ничего не слышит, ни на что не реагирует, и выражение лица такое… В общем, не нравится мне его выражение лица. Придешь посмотреть? Это здесь же, на Левом берегу, если что».

В глазах у меня потемнело. Потому что если в конце каждого из восьми следов порошка Кель-круальшат, обнаруженных Нумминорихом, бредет вот такой сновидец, погруженный в пучины сводящего с ума кошмара… Ладно, хорошо, будем считать, что двоих уже нашли мы с Абилатом, третий был в колючих кустах, а четвертый попался сейчас. Восемь минус четыре, значит, осталось еще четверо – в самом лучшем случае, если предположить, что все они измазались в дурацком порошке, и Нумминорих ничего не упустил.

Значит, как минимум, еще четыре человека прямо сейчас сходят с ума от ужаса, и мы ничего не можем с этим поделать, только разыскивать их методично, по одному, наугад определяя порядок. Потому что нос Нумминориха у нас один на весь Тайный Сыск, а иных способов пойти по следу спящего, похоже, не существует. Вот же черт.

Ладно. Делаем, что можем. Головой об стенку потом побьюсь, если не передумаю, а пока – так.

Я не стал требовать от Нумминориха: «Найди их поскорей!» Ясно, что он и сам все понимает. В таких ситуациях людей надо не понукать, а успокаивать. Больше толку.