Хикки наклонился, словно собираясь осмотреть мужчин, и двумя плавными, легкими движениями перерезал обоим горло ножом, внезапно появившимся у него в руке.

— Теперь уже не живы, мистер Великий и Всемогущий Крозье, — сказал помощник конопатчика.

Кровь, хлеставшая на лед, казалась черной в лунном свете.

— Именно таким способом ты и зарезал Джона Ирвинга? — спросил Крозье дрожащим от ярости голосом.

— Да пошел ты… — сказал Хикки.

Крозье посмотрел волком на Роберта Голдинга.

— Надеюсь, ты получишь свои тридцать сребреников. Голдинг хихикнул.

— Джордж, — обратился помощник конопатчика к Томпсону, стоявшему за капитаном, — Крозье носит пистолет в правом кармане шинели. Вытащи его. Дики, принеси мне пистолет. Если Крозье шевельнется, убей его.

Томпсон вынул пистолет, в то время как Эйлмор держал капитана под прицелом присвоенного дробовика. Потом Эйлмор приблизился, взял пистолет и коробку патронов, найденную Томпсоном, и попятился прочь, снова подняв дробовик. Он пересек залитое лунным светом пространство и отдал пистолет Хикки.

— Все эти неизбежные горести и беды существования, — внезапно сказал доктор Гудсер. — Зачем людям добавлять к ним новые? Почему представители нашего вида всегда должны принимать на себя полную меру страданий, ужаса и бренности существования, предначертанных Богом, а потом усугублять свое положение? Вы можете ответить мне на этот вопрос, мистер Хикки?

Помощник конопатчика, Мэнсон, Эйлмор, Томпсон и Голдинг уставились на врача так, словно он вдруг заговорил на арамейском.

То же самое сделал и другой единственный живой человек здесь, Френсис Крозье.

– Что тебе угодно, Хикки? — спросил Крозье. — Убить еще несколько порядочных людей с целью запастись мясом для похода?

– Мне угодно, чтобы ты заткнулся к чертовой матери, а потом умер медленной и мучительной смертью, — сказал Хикки.

Роберт Голдинг зашелся идиотическим смехом. Стволы дробовика у него в руках выбили барабанную дробь на спине Крозье.

— Мистер Хикки, — сказал Гудсер, — вы же понимаете, что я никогда не стану помогать вам, расчленяя тела моих товарищей по плаванию.

Хикки оскалил мелкие зубы, блеснувшие в лунном свете.

— Станешь, доктор. Я ручаюсь. Или увидишь, как мы станем резать тебя по кусочку и скармливать тебе твое собственное мясо.

Гудсер ничего не ответил.

— Том Джонсон и другие найдут вас, — сказал Крозье, ни на миг не сводивший пристального взгляда с лица Корнелиуса Хикки.

Помощник конопатчика расхохотался.

— Джонсон уже нашел нас, Крозье. Вернее, мы нашли его. Он повернулся назад и поднял со снега джутовый мешок.

— Как там ты всегда называл Джонсона, Крозье? Своей надежной правой рукой? Вот она. — Он подкинул в воздух окровавленную правую руку, отрубленную по локоть, и пронаблюдал за тем, как она падает у ног Крозье.

Крозье не посмотрел на нее.

— Ты жалкий кусок дерьма. Ты полное ничтожество — и всегда был ничтожеством.

Лицо Хикки исказилось, словно под действием лунного света он превращался в некое существо, не принадлежащее к роду человеческому. Его тонкие губы растянулись, обнажив мелкие зубы, каковую жуткую гримасу все прочие видели лишь у цинготных больных в предсмертные часы. В глазах его отразилось нечто большее, чем безумие, нечто большее, чем просто ненависть.

— Магнус, — сказал Хикки, — задуши капитана. Медленно.

— Хорошо, Корнелиус, — сказал Магнус и тяжкой поступью двинулся вперед.

Гудсер попытался броситься навстречу верзиле, но Голдинг крепко держал его одной рукой, а другой приставлял дробовик к затылку.

Крозье не шевельнулся, пока великан неуклюже шагал к нему. Когда тень Магнуса упала на Крозье и державшего его Джорджа Томпсона, последний слегка отшатнулся, и одновременно с ним Крозье тоже немного подался назад, а потом резко дернулся вперед, рывком высвободил левую руку и засунул ее в левый карман шинели.

Голдинг едва не спустил курок дробовика и ненароком не снес Гудсеру полчерепа — так сильно он испугался, когда карман капитанской шинели вдруг полыхнул ярким пламенем и приглушенный грохот двух выстрелов прокатился над льдом и отразился эхом в лесу сераков.

– Ай, — сказал Магнус Мэнсон, медленно поднимая руки к животу.

– Черт побери, — спокойно сказал Крозье. По неосторожности он выстрелил из обоих стволов двухзарядного пистолета.

– Магнус! — выкрикнул Хикки, бросаясь к великану.

– Кажись, капитан подстрелил меня, Корнелиус, — проговорил Магнус смущенным и слегка недоуменным голосом.

– Гудсер! — крикнул Крозье, пользуясь всеобщим замешательством. Капитан резко повернулся кругом, ударил Томпсона в пах коленом и вырвался. — Бежим!

Врач попытался. Он дергался, отбивался и уже почти высвободился из хватки Голдинга, когда более молодой и сильный парень подсечкой повалил противника ничком и крепко уперся в спину Гудсера коленом, равно крепко прижав к его затылку стволы дробовика.

Крозье прыжками несся к серакам.

Хикки спокойно взял у Ричарда Эйлмора дробовик, прицелился и выстрелил из обоих стволов.

Верхушка серака раскололась и осыпалась ровно в тот момент, когда Крозье упал на живот, проскользив по льду и собственной крови.

Хикки отдал дробовик обратно Эйлмору и торопливо расстегнул куртки и жилет Магнуса, разорвав рубахи и грязную нательную фуфайку.

— Мне не очень больно, — пророкотал Магнус Мэнсон. — Скорее щекотно.

Голдинг подтащил к нему Гудсера, подгоняя пинками и толчками. Врач надел очки и обследовал два пулевых отверстия.

— Я не уверен, но мне кажется, две мелкокалиберные пули не пробили слой подкожного жира мистера Магнуса, не говоря уже о слое мышечной ткани. Боюсь, здесь всего лишь две незначительных поверхностных раны. Теперь я могу осмотреть капитана Крозье, мистер Хикки?

Хикки рассмеялся.

— Корнелиус! — крикнул Эйлмор.

Крозье, оставляя за собой кровавый след, поднялся на четвереньки и пополз к серакам и густой тени от сераков. Потом он с трудом встал на ноги и, шатаясь как пьяный, пошел к ледяным башням.

Голдинг хихикнул и вскинул дробовик.

— Нет! — крикнул Хикки.

Он вытащил из кармана бушлата большой пистолет Крозье и тщательно прицелился.

В двадцати футах от сераков Крозье посмотрел назад через плечо.

Хикки выстрелил.

От удара пули Крозье крутанулся на месте и упал на колени. Тело его обмякло, но он напряг силы и уперся рукой в лед, пытаясь встать.

Хикки сделал пять шагов вперед и снова выстрелил.