– Я зашел узнать, – сказал я, – что тебе известно про Городского Джека Тик-Така. Ты ведь всех знаешь.

– Исключительно поганый костолом, Гаррет. Тебе бы не захотелось с ним встречаться. Но можешь не переживать. Он работает только на богатеев. Ты, главное, не разозли Вейдера настолько, чтобы ему захотелось тебя раздавить. Проклятье… А с чего это ты вдруг спрашиваешь? Просто интересно. И кстати, Тик-Так лично заходил сюда с час назад.

– Что? Не может быть.

– Еще как может! Ты даже не представляешь себе, какой он здоровый.

– Чего он хотел?

– Не знаю. Он не говорил. Он просто вошел и принялся оглядываться. Увидел, что мы все здесь сторожим, и отчалил.

– Скажи, Плоскомордый, в последнее время о нем говорили? Кто угодно?

– Он вроде не высовывался. А вы, ребята, слышали чего? Вот видишь?

– Ничего другого и не ожидал. Пожалуй, я согрелся, можно идти дальше. Да. Я думаю, завтра строители выйдут.

– Нам это сообщили минут двадцать назад. Письмо за подписью лично директора Шустера. А эти ребята вроде будут здесь ошиваться и приглядывать на всякий случай.

Принц действовал быстро.

– Что ж, хорошо.

Я задержался у своих сундуков и негромко прошептал несколько слов, прежде чем вывалиться в белое безмолвие.

Начинало темнеть. Я решил использовать остаток светлого времени для того, чтобы проверить, как дела в доме у Клики.

На ступенях виднелись следы – больше входящих, меньше выходящих. Это заслуживало внимательного изучения.

– Мистер Гаррет? – прочирикал тоненький голосок, не успел я сделать и шага. – Это вы?

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы обнаружить его источник.

– Минди? Минди Гринблатт? Что ты здесь делаешь?

– Мы сторожили это место в подвале для мистера Альгарды. Он нанял папу, чтобы мы не пускали туда никого. А недавно это чудище пришло. Папа мне сказал, чтобы я его сбоку обошла и бежала наверх. Я так и сделала. А что делать дальше, он не сказал, вот я и жду. И мне страшно. Мама и папа так и не вышли, не сказали мне, что все в порядке.

Ох, мамочки. Ну обязательно О. Ч. З. Д.

Я прикинул возможные действия. Логичнее всего было бы пойти куда-нибудь в другое место и не мешаться под ногами у гномов. Одолеть Гринблаттов в тесных подземных переходах – задача не из простых, будь ты даже громилой семь на восемь.

Но Минди говорила что-то про чудище.

– Расскажи-ка, что за чудище? Большое?

– Не знаю. Большое, очень. Я только клыки видела и много волос. А может, это шуба меховая.

Погано. Слишком уж все это укладывалось в теорию заговора, зревшую у меня в голове.

– Очень хорошо. Ты поступила абсолютно правильно. Давай-ка сделаем вот что. Ты дашь мне свой топор, твой меч и твой щит…

– Но тогда у меня ничего не останется…

– У тебя останутся второй меч, кинжалы, палица, башмаки, зубы и все остальное, что у тебя в приданом. Тебе всего-то нужно пройти два квартала… Умница. Дай-ка посмотрю, подойдет ли шлем…

Шлем оказался даже велик. И это детская шапочка.

– Ладно. Я спущусь, посмотрю, как там твои мама с папой. А ты пока беги в «Мир». В тот большой дом, где мы с вами в первый раз встретились. Найди дядю по имени Плоскомордый и расскажи ему, где я и что делаю. Поняла?

Минди кивнула и полезла за чем-то в карман.

– Вам это пригодится…

Она сунула мне в руку пару теплых светлых камешков размером с каштан. Поверхность их казалась маслянистой – такие они были гладкие. И от них исходил свет – как от свечных огарков.

– Лунные камни. В них еще немного света осталось. Берегите мое оружие. – И, успокоенная, пустилась в путь.

Ее оружие перекочевало ко мне.

Я уронил один из камешков – но свечение проходило даже сквозь снег – и без труда подобрал его. Минди просила беречь ее амуницию. Я сунул камни в правый карман бобровой шубы. Они тянули его вниз.

Потом попробовал разобраться с колюще-режущим оружием. Даже у щита кромка была остро заточена. Поневоле приходилось обращаться с этим осторожно.

В доме царила темнота. С другой стороны, здесь не дул ветер.

Я больно ударился обо что-то и достал один из камешков Минди. Неяркий свет напоминал лунный – не полной луны, молодой. Замечательно!

Тут до меня дошло. Девчонка дала мне лунные камни – должно быть, один из главных гномьих секретов. Она дала мне их не задумываясь, словно одному из своих.

Лунные камни, говорите? В жизни не слышал ни о чем подобном. Трудно даже представить, сколько такие могут стоить.

И вот я…

Множество анекдотов начинается именно такими словами. Обычно таких, в которых рассказчик выглядит не лучшим образом.

Но не всегда.

И вот я стоял, держа в правой руке лунный камень, а в левой – опасно наточенный арсенал. Я ухитрился, не поранившись, спрятать детский меч в левом рукаве, потом подтянул ремешки щита так, чтобы он держался у меня на левом локте, не давая при этом выскользнуть мечу. Поправил шлем, покрепче перехватил левой рукой рукоять топора и двинулся вниз. Держа при этом топор так, как факир – рассерженную ядовитую кобру.

Топор был настолько острым, что я почти слышал шипение разрезаемого им воздуха.

Значит, гномы позволяют маленьким девочкам баловаться с острыми как бритва стальными штучками. И они не режутся. Значит, и взрослый мужчина может… Опа! А это еще что?

Кто-то хрипло, прерывисто дышал. Я прислушался – все верно, дыхание, только булькающее, неровное. Судя по звуку, дышал кто-то с проникающим ранением грудной клетки.

Городской Джек.

Судя по описанию, это мог быть только он.

Ну и туша! Как он пролез по этой лестнице?

Он валялся на полу в самом низу лестницы. Весь пол покраснел от крови, начинавшей сворачиваться, но не высыхать. Джек получил не меньше дюжины ранений, неглубоких, но нанесенных точно, в самые уязвимые места. Плюс глубокую рану в грудь, пронзившую легкое.

Я поднял лунный камень высоко над головой, чтобы получше осветить помещение.

Городской Джек почувствовал присутствие. Мутный взгляд уперся в меня. Должно быть, против света он видел меня неважно. Он протянул руку и на мгновение схватил меня за подол бобровой шубы:

– Босс? Их оказалось слишком много на меня одного.

Глаза его закрылись. Рука упала.

– Гринблатт! Риндт! Где вы? Вы живы?

Ответа не последовало.

Я заглянул за дверь клубной комнаты. Ничего. Никого и ничего. Из помещения вынесли все, оставив только запах подземелья.

Равно как из комнаты для уединения. Из этой, вероятнее всего,