Похоронили мы нашего талантливого журналиста и критика очень скромно, на кладбище у вокзала. Могилу вырыли у самого алтаря кладбищенской церкви.

Дети горько и неутешно плакали, и опять больше всех убивалась и рыдала маленькая Машенька. Заливаясь горючими слезами, она горестно бормотала:

– Бедный мой папочка. Бедный, бедный папочка.

Глядя на их непосильное детское горе, хоронивший мужа священник тоже плакал. После погребения мужа, я просила копию с приговора суда. Мне ее дали. В этом документе вина мужа была обозначена, как явное неподчинение Советской власти.

Зная, что это совсем неправда, я спросила выдавших копию.

– В чем же, однако, выразилось это неподчинение. Когда, кому и где он не подчинялся?

Мне ответили:

– Он подчинялся Совету из-под палки.

И за это убили человека с душой и талантом, конечно, убили, не ведая, что творят.

И после такой жестокой и возмутительной расправы с моим мужем ко мне еще явился Председатель ИХ клуба заявить, что ему нужны для клуба висячие лампы и люстры.

Впрочем, взглянув на мою лампу и вообще на нашу нищенскую обстановку, он сейчас же сконфуженно удалился. В сороковой день после смерти мужа явился ко мне другой военный, тоже из клуба, чтобы я отдала им библиотеку мужа. Я сказала, что у покойного не было библиотеки. Остались кое-какие научные книги, которые едва ли пригодятся для клуба.

– Почему, – обиделся пришедший, – у нас в клубе все высокообразованные люди.

Позже я узнала, что на суде мужа был один очевидец, случайно попавший туда. В день суда он проходил мимо штаба и очень удивился, увидев среди красногвардейцев своего бывшего товарища по школе. Он спросил:

– Как ты попал сюда?

– Из-за хлеба, – отвечал тот, – да и не рад, теперь вот расстреливать людей заставляют. Сегодня Меньшикова поведем. Хочешь послушать суд?

Они пошли и сели. Вызвали моего мужа. Он был спокоен. Комиссар Губа прочитал ему приговор к смерти через расстрел.

Муж вздрогнул и побледнел. Его спросили:

– Что вы имеете сказать?

Муж не проронил ни звука, и после нескольких минут глубокого молчания его повели на расстрел.

Очевидцы мне также рассказывали, что русские солдаты не согласились расстреливать мужа и отказались. Тогда были посланы инородцы и дети – сыновья комиссара Губы. Одному 15, а другому 13 лет.

Вот что мы пережили, вот какое страшное горе обрушилось на нас и так внезапно, так неожиданно. Пришли, схватили, увели, замучили и убили. Казнили за неподчинение Советской власти, ни в чем, однако, не проявленное и ничем не доказанное.

Но судьями были: Якобсон, Давидсон, Гильфонт и Губа…

Несчастная наша Родина.

М. В. МЕНЬШИКОВА «Слово», 1992, N7 С о статьями М.О. Меньшикова Вы можете ознакомиться здесь http://rus-sky.com/history/

Вместо предисловия к «Сенсации от НКВД»

Я думаю, что у каждого, ознакомившегося с документами НКВД, опубликованными в этом номере газеты под рубрикой «Архив расовой политики», возникнет множество вопросов. Ведь образ сотрудника НКВД (1934), созданный в последнее время «мастерами пера», представлен в виде тупого садиста, чего нельзя сказать об образе сотрудника ВЧК (1917—1922) и ГПУ (1922—1934). Ими нам преподносится романтический образ, навязанный такими известными фильмами, как «Рожденные революцией», «Трактир на Пятницкой», «Операция „Трест“, „Свой среди чужих, чужой среди своих“ и т. п., которые с удовольствием крутит и демократическое телевидение.

Существует как бы некий временной рубеж, когда перо писателей и историков внезапно соскальзывает сразу в лужу крови и слез. Как правило, этот рубеж наступает в 1934 г. А ведь до 1934 г. было пролито куда больше крови зверскими репрессиями ВЧК-ГПУ.

Это была, в основном, русская кровь, которую не жалко. А вот после 1934 г. полилась и еврейская. Тут нам начинают говорить о гибели «выдающихся людей»: Тухачевском, Блюхере, Бухарине, Каменеве (Розенфельде), Зиновьеве (Апфельбауме) и пр. Но именно эти «выдающиеся» евреи-революционеры по горло в русской крови. Только за то, что их уничтожил Сталин, их сразу записывают в «невинные жертвы». Вот уж где история пишется по национальному признаку! Но вернемся к уникальному документу, заставляющему иначе посмотреть на «сталинские репрессии 30-х».

Безусловно, этот документ не мог быть принят к реализации без визы вождя. Что могло заставить Сталина пойти на биологизацию кадровой политики? Ведь мы привыкли думать, что в основе кадровой политики Сталина лежала идеологическая составляющая с обязательной личной преданностью делу Ленина-Сталина. Мы видим, что ярко выраженные антропологические и генетические аспекты в этом документе абсолютно перекликаются с требованиями к кадровому составу национал-социалистической Германии. Есть все основания полагать, что он был заимствован у немцев, имевших к тому времени самую сильную научную антропологическую и расовую школу.

Я уже завершал работу над статьей, как мне в руки попала газета «Память», №1 (26), 1999 г., в которой я нашел полное подтверждение своей догадки о немецком происхождении Инструкции НКВД. Вот этот документ

Генеральное Соглашение. О сотрудничестве, взаимопомощи, совместной деятельности.

гор. Москва 11 ноября 1938 г.

Народный Комиссариат Внутренних Дел Союза ССР, далее по тексту НКВД, в лице начальника Главного управления государственной безопасности, комиссара государственной безопасности 1-го ранга Лаврентия БЕРИЯ, с одной стороны, и Главное управление безопасности Национал-социалистической рабочей партии Германии в лице начальника четвертого управления (ГЕСТАПО) Генриха МЮЛЛЕРА на основании доверенности № 1-448/12-1 от 3 ноября 1938 г., выданной шефом Главного управления безопасности Рейхсфюрера СС Рейнхарда Гейдриха, далее по тексту ГЕСТАПО, с другой стороны. Заключили настоящее генеральное соглашение о сотрудничестве, взаимопомощи, совместной деятельности между НКВД и ГЕСТАПО.

Соглашение состоит из девяти параграфов и двух протоколов. Процитируем интересующий нас параграф 2 и Протокол №1 к Соглашению.

Параграф 2

п. 1. НКВД и ГЕСТАПО будут развивать свои отношения во имя процветания дружбы и сотрудничества между нашими странами.

п. 2. Стороны поведут совместную борьбу с общими основными врагами: международным еврейством, его международной финансовой системой, иудаизмом и иудейским мировоззрением; дегенерацией человечества, во имя оздоровления белой расы и создания евгенических механизмов расовой гигиены.

п. 3. Виды и формы дегенерации, подлежащие стерилизации и уничтожению, стороны определили, дополнительным протоколом №1, являющимся неотъемлемой частью настоящего соглашения.