— Слушай меня, — сказал Эван. — Начинаем прорываться к доку. Придется смешаться с толпой. Кричи что-нибудь по-испански.

— Aqua, aqua!— рявкнул Эмилио. — Я кричу: «Воды, воды!»

— Aqua, aqua!— закричал Эван. Они неслись в сторону особняка.

— Где дорожка к доку? — Кендрик обернулся к Эмилио. — С минуты на минуту взорвется цистерна с топливом, все побегут к катерам!

— Нам не миновать особняк.

— Но ведь нас могут увидеть из окон.

— Другой дороги нет. Быстрее в док не попадешь, сеньор.

— Тогда вперед!

Грунтовая дорога закончилась, ее сменила узкая дорожка, по краям которой всего несколько минут назад горели желтые лампочки, а сейчас было темно. Они завернули за угол дома и уже огибали патио — внутренний дворик, когда с балкона, где вечером стоял Кендрик, раздался возглас:

— Стоять! — В тот же миг их осветил луч мощного фонаря. — Вы?! Это же ты, гад!

Эван глянул вверх и обомлел. Прямо над ними стоял долговязый тип с винтовкой в руках. Он прицелился в Эвана.

Оба нажали на спусковой крючок своих винтовок одновременно, и Эван почувствовал ожог от пули, попавшей в левое плечо. Толчок от выстрела сбил его с ног. Он лежал и стрелял снова и снова, пока верзила наверху не схватился за живот, вопя что есть мочи:

— Это он! Это Кендрик! Схватите этого подонка! Остановите его! Он торопится в док, на катер...

Кендрик прицелился и нажал на спусковой крючок. Долговязый упал на перила, а потом свалился на кирпичный пол внутреннего дворика. На Эвана вдруг накатила слабость, перед глазами поплыли черные точки.

— Сеньор, нельзя! Сеньор, соберитесь с силами! — Кендрик почувствовал, как его сильно хлопают ладонями по щекам. — Нельзя умирать, надо жить! Я с вами не собираюсь умирать. У меня в Эль-Дескансо остались те, кого я люблю, кем дорожу...

Кендрик пришел в себя. Боже! Калейла... Мэнни... У него тоже есть семья, он тоже любит и любим...

Вдруг сильный взрыв потряс окрестности. В ночное небо взметнулось пламя. Взорвалась цистерна с горючим. А в это время Эван и Эмилио спускались вниз. Кендрик пошатывался. Плечо горело, лодыжку то и дело пронзала острая боль.

Эмилио подхватил Эвана под локоть.

— Уже недолго. Я знаю дорогу, я не дам вам умереть.

— Если мы когда-либо выберемся отсюда, у тебя будет самое мощное рыболовецкое судно в Эль-Дескансо.

— Спасибо, сеньор. Лучше я перевезу семью в горы. Эти люди станут преследовать меня и моих детей.

— А ранчо хочешь иметь?

Из-за туч выглянула луна, и в ее свете стал виден док. До него оставалось метров сто, когда раздался еще один взрыв. Казалось, что взорвался весь остров.

— Получилось! — закричал Кендрик.

— Сеньор, что это? — Эмилио, объятый ужасом, остановился. — Остров уйдет под воду. Что случилось?

— Взорвалась вторая цистерна, вот что! Я надеялся, что так получится, но не был уверен!

И тут со стороны дока раздался выстрел, и Эмилио ранили. Он согнулся, схватился за верхнюю часть левого бедра. Сквозь брюки проступила кровь. Из тени вышел человек с винтовкой. Отстегнув от пояса рацию, он что-то говорил...

Эван лег на землю. В правой руке у него был кольт. Придерживая его левой рукой, он выстрелил дважды. Охранник покачнулся, выронил винтовку и рацию, потом упал на деревянный настил, лежал и больше не двигался.

— Пошли, Эмилио! — сказал Кендрик, поднимаясь.

— Не могу! Не чувствую ногу... Не могу.

— Так вот, теперь я не собираюсь умирать вместе с тобой. у меня тоже осталась дома парочка людей, которых я люблю и которыми дорожу... Поднимайся, опирайся на мою руку!

— Сеньор, помогите подняться!

— Так-то лучше! У нас обоих масса причин, чтобы жить. — Эван обхватил Эмилио правой рукой за талию, подставил ему левую, согнутую в локте. Они вступили на причал. — Берем большой катер справа! — крикнул Эван, чувствуя радость оттого, что луна снова скрылась за тучами. — Ты в катерах разбираешься?

— А как же! Я ведь рыбак!

— А в таких, как этот?

— На таких рыбу не ловят, ловят туристов. Но я могу попробовать. Только есть катера быстрее и мощнее, чем этот красавец.

— А этот доберется до материка?

— Вряд ли... Горючее они сжигают слишком быстро. Тридцать — сорок километров — и должны возвращаться. Вот яхта — это для нас. Это годится.

Наверху раздались крики.

— Эмилио, ну-ка достань пару баночек с твердым топливом! — Кендрик вынул свои две и поддел крышки перочинным ножом. — Открой свои, если можешь!

— Могу, сеньор! Я, пожалуй, поднимусь на мостик.

— Сможешь завести?

— Должен. Впереди Эль-Дескансо.

— О Боже! А где ключ?

— На частных причалах ключ обычно оставляют на борту. На случай, если из-за надвигающегося шторма или сильных ветров придется идти на материк.

— Думаешь, не оставили?

— Рыбаки, сеньор, выходят в море частенько с пьяными капитанами. Смотрите! Открываем панель и соединяем проводки.

— Два ранчо, — сказал Эван, пока Эмилио ковылял к трапу, ведущему на мостик.

Кендрик стал пальцами выковыривать из жестянок твердое топливо на брезент, укрывающий огромные быстроходные катера, и швырял в них пустые банки. У последнего катера он, скрипнув зубами от боли, вытащил из кармана полную горсть спичек и, зажигая одну за другой о деревянный настил причала, принялся бросать горящие спички в куски желеобразной массы. Скоро на брезенте запрыгали языки пламени. Он достал кольт и стал дырявить корпусы катеров у границы ватерлинии. Мощный пистолет делал большие дыры в легком сплаве, позволяющем катерам развивать огромную скорость.

Эмилио завел катер. В это время по крутому склону вниз стали сбегать люди. Они все время оглядывались. На холме, за домом, полыхало зарево пожара.

— Сеньор! Быстро... Рубите концы! Кендрик так и сделал, а потом с разбегу прыгнул на палубу катера, покидающего остров.

— Остановите их! Убейте их! — раздался голос Крейтона Гринелла:

Его люди, столпившиеся у причала, открыли беспорядочную стрельбу. Эмилио положил руль вправо, прибавил мотору оборотов и вывел катер из бухты в открытое море.

За центральной усадьбой, на невидимой отсюда стороне холма, раздался третий мощный взрыв. Ночное небо превратилось в сплошное желтое облако, в котором высвечивались то красные, то белые вспышки. Взорвалась третья цистерна. Остров кровавого «государства в государстве» оказался в полной изоляции, без какой-либо связи с внешним миром. Теперь никто не покинет его. И это сделали они, вдвоем...