Сбережения всегда требуют, чтобы экономический агент уменьшил свое потребление (т. е. пожертвовал им), высвобождая тем самым реальные блага. Сбережения не образуются вследствие простого увеличения количества денежных единиц. Если новые деньги не тратятся немедленно на потребительские блага, это вовсе не означает возникновения сбережений. Селджин защищает эту позицию, когда он критикует Махлупа[775], который пишет, что экспансионистское предоставление ссуд создает покупательную способность, которую никто предварительно не изымал из потребления, т. е. не сберегал. Чтобы кредит не искажал производственную структуру, он – рассуждая логически – должен происходить из предварительно сделанных сбережений, которые обеспечили бы необходимые настоящие блага, фактически сбереженные инвестором. Если такого отказа от потребления не произошло, а инвестиции финансируются искусственно созданным кредитом, то производственная структура неизбежно подвергается искажению, даже если объем вновь созданных фидуциарных средств обращения соответствует предшествующему росту спроса на них. Поэтому Селджин вынужден переопределять понятия сбережений и создания кредита. Он утверждает, что сбережения создаются самим фактом создания новых фидуциарных средств обращения и в самый момент их создания при условии, что их начальный держатель может свободно решать, потратить их на потребительские блага или нет. Это позволяет ему также защищать тезис о том, что кредитная экспансия не генерирует экономического цикла, если она соответствует предшествующему росту спроса на фидуциарные средства обращения. Короче говоря, этот аргумент эквивалентен давно отвергнутому (как мы установили это в главе 7) аргументу Кейнса.

Создание фидуциарных средств обращения имеет еще одно следствие. Оно увеличивает предложение денег и снижает тем самым их покупательную способность. Это тот способ, которым банки коллективно «экспроприируют» ценность денежных единиц, принадлежащих гражданам. При этом указанная «экспроприация» практически не замечается, поскольку она не воспринимается непосредственно органами чувств. Как плохая шутка звучит утверждение, что экономический агент, у которого таким образом изымают деньги, на самом деле (добровольно?) осуществляет сбережения. Неудивительно, что эта доктрина защищается такими авторами, как Кейнс, Тобин, Пойнтдекстер, и всеми теми, кто оправдывает инфляционизм, кредитную экспансию и «эвтаназию рантье» ради того, чтобы активная экономическая политика агрессивно впрыснула бы в экономику «достаточный» объем «агрегированного спроса». Что на самом деле удивительно, так это то, что такие авторы, как Селджин и Хорвиц, принадлежащие (или по крайней мере принадлежавшие) к австрийской школе и которые поэтому могли бы быть более осведомленными о соответствующей опасности, не нашли ничего лучше, как прибегнуть к аргументации этого сорта, чтобы оправдать свою систему «свободной банковской деятельности с частичным резервированием»[776].

Проблема исторических примеров свободной банковской деятельности

Авторы новой банковской школы уделяют значительное внимание историческим исследованиям. С их помощью они рассчитывают подкрепить свои теоретические положения о способности системы свободной банковской деятельности предотвращать чередование экономических бумов и спадов благодаря механизму «денежного равновесия». Однако имеющиеся эмпирические исследования пока не нацелены на поиски ответов на вопрос, предотвращает ли свободная банковская деятельность кредитную экспансию, искусственные бумы и спады в экономике. Вместо этого исследователи сосредоточили свое внимание на выяснении того, являются банковские кризисы и набеги вкладчиков более или менее частыми и болезненными при этой системе по сравнению с банковской системой с центральным банком (что очевидно представляет собой поиски ответа на другой вопрос)[777].

В одном из исследований Джордж Селджин рассматривает случаи возникновения банковских паник в различных исторических системах свободной банковской деятельности. Они сопоставляются с набегами на банки, имевшими место в системах, контролируемых центральным банком. Селджин установил, что во втором случае банковские кризисы были более многочисленными и острыми[778]. Более того, центральным тезисом основной книги по свободной банковской деятельности в Шотландии (книга написана с позиций новой банковской школы) является утверждение, согласно которому шотландская банковская система, которая была «более свободной», чем английская, была и более «стабильной» и переживала меньше финансовых потрясений[779].