Ответить Ника не смогла, в тот же момент Даня заполнил её своим внушительным органом. У Ники очень давно никого не было, и это почувствовали оба. У Ники в голове мигом пришло понимание, что в ту ночь после клуба, у них ничего не было. За обман он ответит. Зато, что не воспользовался ею, она благодарна. Но ему об этом не обязательно знать.

У Дани в глазах потемнело от удовольствия, когда он погрузился в готовое лоно Ники, это были какие-то новые ощущения. Они отличались от тех, что он испытывал раньше. Он двигался медленно, возбуждение было настолько сильное, что он чувствовал, что готов извергаться, а мышка своё удовольствие не получила ещё. Ника стонала так сладко, что Даню это только сильнее возбуждало. Она стальной хваткой вцепилась в его плечи, ногами обвела его бёдра, и двигалась ему на встречу. Даня ласкал языком, затвердевшие горошины её упругой грудь, переключался на приоткрытые губы. Руки блуждали по её телу, по-собственнически сминая кожу до покраснения.

— Смотри на меня, — Ника послушалась, открыла глаза и смотрела в его.

Даня утонул в омуте небесных глаз. Укусил и потянул за её нижнюю губу, лаская при этом её грудь. Ника следила за всеми его действиями, и всё на что была способна — только стоны невероятного удовольствия. Ей никогда не было так хорошо, её никогда не бросало в такую эйфорию, она никогда не чувствовала столь остро удовольствие.

Смотря друг другу в глаза, и видя там чувства, удовольствие, желание — они взорвались одновременно. Даня уткнулся носом в её плечо, сжал до хруста хрупкое тело мышки, содрогаясь от наступившего оргазма. Они оба тяжело дышали, их сердца бились в унисон, горячие тела дрожали.

Даня слез с Ники, лёг рядом, притянув её на своей грудь и взялся двумя пальцами за её подбородок.

— Это было великолепно, мышка, — он поцеловал покрасневшие и опухлые губы.

— Угу, — у Ники не было сил даже слово из себя вытолкнуть. А с тем, что это было великолепно, она была полностью согласна. Это было незабываемо, необыкновенно, и необъяснимо хорошо.

Даня прижал её к себе, и обнял крепко, и Ника устроила свою голову на его грудь. Уставшие и голые, они уснули в обнимку, разбудил их уже под утро, громко звонящий телефон.

— М-м-м, убью, — пробубнил Даня и зарылся носом в шею Ники.

— Это не мой, — сонно сказала Ника. — Ответь или я его разобью, — Даня нехотя встал с кровати, мышка ведь не шутит. Да и дело вовсе не в телефоне, плевать ему, новый купит, но шум, что он издаёт надо выключить.

Ника, не открывая глаз потянулась на кровати, и повернувшись на другой бок почувствовала его запах Дани от подушки, на которой он спал. В голове начали крутиться события вчерашнего вечер, и с ними пришло осознание, что это было очень глупо с её стороны. Подалась искушению, умелым губам, и ласковых руках. Стала очередной девкой на ночь для самовлюблённого, напыщенного эгоиста и бабника.

«Идиотка» — пробубнила она и встала с кровати и надела лёгкий халатик.

— Мышка, — в комнату зашёл с легка злой Даня. — Мне нужно срочно уйти, увидимся в центре, — он наспех оделся, чмокнул её в губы и вышел, она ни успела и звука издать.

«Что и требовалась доказать» — сказала Ника в пустоту и пошла в душ.

Даня вышел из квартиры Ники злой и недовольный. Утренний секс ведь самый лучший, что может быть бодрее этого? Но ему позвонил парень что он взял в ассистенты, для помощи с открытием фотостудии и кафе. Вчерашняя поставка пришла, а сегодня привезли чужой заказ. Времени мало, и с этим нужно разобраться. Оставлять мышку он не хотел, совсем не хотел. Слишком хорошая ночь была, он ещё никогда не чувствовал себя так уютно. Мышка просто ангел, такая податливая, такая нежная. Её нежность и страсть, никак не укладываются с её ядовитом язычком. Жалеет ли он об этом? Думает ли он что это повлияет на совместную работу? Осложняться ли их отношения?

Нет. Нет. Нет.

Может до произошедшего он бы и думал иначе. Но после…он хочет её. Он хочет быть всегда рядом. Она только его, его ядовитая мышка. Он её не отпустит. Когда Даня видел ту машину, что ехала прямо на неё. Ужасная картинка перед глазами. Представил…

Как в центре никто не будет его злить.

Как она не будет строить ему пакость.

Как она не будет улыбаться.

Как она не будет отчитывать подчинённых, в её свойственной манере.

Как она не будет скрашивать его будни.

Он испугался, до холода во всём теле. Страх что эта белокурая головка, с ангельским лицом, и небесными глазками — не будет рядом. Он тогда понял, что она забралась слишком глубоко. И когда это произошло, Даня сам не знал. Но вырвать её оттуда поздно, да и совсем не хочется. И несмотря на испорченное утро, внутрь его было какое-то блаженство, счастье. Он решит возникшую проблему, и обязательно поговорит с мышкой. Ей тоже было хорошо, в её глазах было тоже что и в его. Отказаться от только что принятых чувств, нет смысла. Для Дани это что-то новое, но ему это нравится. Теплота внутри и чувство что это так и должно быть. Они должны хотя бы попробовать, терять нечего. Почему нет, если они оба этого хотят. А они хотят, глаза никогда не врут.

Принимает душ, приклеивает пластырь на повреждённую коленку, одеваясь, выпивает кофе, красится, выходит из дома и за руль. Ника не могла избавиться от сплывающих воспоминаниях.

— Привет, малявки, — восемнадцатилетний старший брат Карины, зашёл без стука в её комнату. — Ко мне друзья приедут, чтобы не высовывали свои носики из комнаты, — он стоял по посреди комнаты и смотрел на двух девчонок. — Ясно?

— Ясно, что тут не понятно, — скривилась младшая сестрёнка.

— Не кривляйся, мелкая, — Карина ещё больше скривилась и показала ему язык.

— Ах, ты… — Даня сделал два шага к сестре, и защекотал её, пока та не начала икать от смеха.

— Отстань! Прекрати! — давясь смехом, кричала Карина.

— А ты что утаилась там как мышка? — Даня обратил своё внимание к пухленькой Нике — лучшей подруге сестры. — Ты тоже всё поняла или донесть? — Ника почувствовала, как щёки стали гореть. Она испугано замотала головой. — Ну точно…мышка, — Даня усмехнулся и вышел из комнаты.

Ника проводила его взглядом. Четырнадцатилетняя девчонка видела в этом парне весь мир. Он был высок, красив, всегда весёлый и очень милый.

— Доброе утро, Доминика