мерзкого он в жизни не ел. Но самое страшное ждало меня впереди.

Поскольку нам нужно было ждать еще несколько часов, пришлось много разговаривать с папой. Сначала он бубнил, какая же я непутевая и неблагодарная, а потом перешел к квартире, той самой, которую так отчаянно хотел он, и не хотела я.

– Я не понимаю, почему ты ее не хочешь.

– Потому что она строится полтора года, я не смогу столько прожить в этом дурацком селе, я уже умираю от скуки и отсутствия общения.

– Но я все равно буду покупать только то, что строится, – объявил отец.

Дальше последовали долгие объяснения, почему для экономии денег нужно покупать строящуюся квартиру. Батька производил какие-то сложные расчеты на бумаге, потом сам в них запутался, что живо напомнило мне сцену из детства.

Однажды, когда я была классе в пятом, папа приехал к нам в гости. Он наблюдал, как мама билась, объясняя мне решение уравнения, а потом решил попробовать помочь. Отец долго что-то писал, зачеркивал, и в конце концов сказал:

– Все это какой-то бред, сами решайте, короче, – и бросил листы на стол.

В этот раз все было так же, из папиных объяснений я не поняла ничего, кроме того, что покупая готовую квартиру, тоже можно сэкономить, но до него почему-то это не доходило.

За два часа в кафетерии папа успел выпить три чашки кофе, а я потребовала мороженное. Потом отец отправил меня за журналом с объявлениями о продаже квартир. Мы сели рядом и стали отмечать карандашом неплохие варианты.

– Вот хорошая, и недорогая, – сказала я тыкая в фото студии.

– Да, действительно, неплохая, – ответил отец и тут же добавил: – Но я такое не куплю, район какой-то подозрительный.

На каждую хорошую квартиру папа тут же находил сто причин, почему ее нельзя покупать.

На третий час ожидания отцу позвонили из шиномонтажа и сказали, что они приступили к смене резины и все сделают в течение часа. Я поняла, что не выдержу столько с папой, а потому пошла гулять по магазинам.

За рассматриванием всяких штучек, одежды и книг прошло почти сорок минут. Я перешла к отделу с дисками, когда по громкой связи на весь торговый центр услышала:

– Полин Вилар, подойдите к центральной кассе. Полин Вилар, подойдите к центральной кассе.

Мне потребовалось минуты две, чтобы понять, что это наверняка отец меня ищет как всегда оригинальным способом, а не я что-то натворила. Я дошла до кассы, отец радостно закричал кассиршам:

– Все хорошо, вот она! – и рассмеялся громовым смехом.

Он потащил меня к выходу из торгового центра.

– Ты сказал, еще час!

– Они позвонили, сказали, все готово. Я же не буду бегать по всему универмагу тебя искать.

– А где мой шарф и шапка? Я их на стуле оставила в кафе.

– Да?

– Да, я еще попросила тебя за ними смотреть.

– Да мне пофиг на твои вещи. Я надеюсь, их не украли, потому что новый комплект я тебе покупать не буду, знаешь сколько это стоит?!

Мы нашли мои шарф и шапку целыми и невредимыми, потом забрали машину, сменить шины на которой, между прочим, стоило 450 евро, и поехали домой. Все было мирно, только отец покачивался в такт беседе сам с собой.

Вопреки зимней резине, в селе мы опять скользили по дороге, едва не врезаясь в дома и заборы, и хотя умом я понимала, что даже если мы врежемся, на такой маленькой скорости скорее всего отделаемся максимум синяками, все равно у меня колотилось сердце. Папе, похоже, было все равно, его волновала целостность машины, а не наши жизни.

Таки выжив на дороге, отец вдруг снова вспомнил о своей смертности. Я ждала, пока закипит чайник, а он стоял рядом и говорил:

– Вот если я завтра умру, а ты не согласилась купить эту квартиру. Куда ты пойдешь, если я умру? Дом государство может забрать. Вернешься на родину, сама виновата. На завод пойдешь работать, – с улыбкой потер руки батька.

Я не стала возражать, что если бы я купила квартиру, а он умер завтра, мне все равно было бы некуда идти в ближайшие полтора года. Впрочем, про забирание дома государством я тоже слышала впервые и не была уверена, что это правда.

Активно занимаясь диалогом у себя в голове, я налила слишком много воды в чашку. Отец, ненавидевший полные чашки, закричал:

– Куда ты столько налила? Ты пока донесешь до стола, все на мой паркет прольешь!

Десять лет назад он собственноручно положил паркет на кухне, и с тех пор носится с ним, как с писанной торбой, временами доходя до паранойи.

Батька схватил чашку, резко вылил в раковину половину, но не рассчитал траекторию, и часть жидкости расплескалась на пол.

– Дерьмо! – взревел он.

Я взяла тряпку и стала аккуратно вытирать паркет, пока отец матерился. Когда я разогнулась, он выхватил у меня тряпку.

– Там уже все сухо.

– Пошла вон отсюда, я знаю, ты даже вытирать не умеешь!

Отец на четвереньках ласкал свою кухню, приговаривая:

– Со своими полными чашками, все манеры ее матери, но ничего, долго с такими манерами она тут не продержится, я ее выгоню на родину, у меня тут элитное место, как она меня достала.

Спустя полчаса он таки впустил меня пить чай, но не разговаривал со мной весь вечер.

Сложное дело

В середине февраля, на зимних каникулах отец вспомнил, что мне таки нужно как-то поступить в университет в этом году. Он узнал, что здесь абитуриенты создают на специальном сайте свое досье, которое рассматривает комиссия и решает, кто поступает, а кто нет.

Поскольку я окончила школу в другой стране с другой системой обучения, отец решил позвонить на горячую линию сайта, чтобы узнать все детали, и вообще, можно ли мне поступать. Мне как раз пришла новая сим-карта с тарифом 10 евро в месяц на звонки по всей Франции, и батька заявил:

– Позвоним с твоего телефона, потому что я на это дерьмо деньги тратить не буду.

В назначенное утро отец уселся за стол, положил перед собой лист бумаги, ручку, ноутбук с открытым сайтом. Я набрала номер и дала ему трубку.

Но уже через пять секунд стало понятно, что это плохая затея. Папа не мог удержать телефон, все время что-то сбивал, и наконец заорал:

– Дерьмо, как меня достали эти дурацкие телефоны, позвоню со своего! Но если у меня сдерут деньги за это, я тебя прибью!

Я подумала, что, кажется, горячие линии всегда бесплатные, но промолчала,