— Здорово! — Энтони запрыгал на месте от восторга.

Джулия смотрела на них с любовью, нежным взглядом лаская Энтони. Да, подумал Рой, я многим обязан ей, это нельзя отрицать.

— Спасибо, Джулия, — сказал он, пытаясь увидеть ее из-за головы скачущего Энтони.

Ее синие глаза заблестели и вместе с солнечной улыбкой наполнили его душу теплом. Пора уходить, подумал Рой.

— Попрощайся с Джулией, — сказал он Энтони.

Джулия прижала к себе мальчика и тут же отпустила его. Она быстро отвернулась и пошла к каюте. На секунду она замедлила шаг, чтобы сделать глубокий вздох и успокоиться. Руки ее сильно дрожали.

Она не пыталась отрицать, что улыбка Роя волновала ее сердце. Может быть, он сухой и амбициозный, но его любовь к сыну была искренней и глубокой. За одно это она могла простить ему черствость по отношению к себе.

Джулия ликовала. Не потому что ей предстояло целый месяц наслаждаться жизнью на острове и она могла перекрасить бока лодки, как и намеревалась неделю назад, а потому что все это время она сможет видеть Роя. Он интриговал ее, как никто другой. За мраморной наружностью скрывалось любящее сердце, в этом она была уверена.

Может быть, Памела тоже поняла это. Джулия задержала дыхание. Эта дама была очень проницательна. Может быть, оставляя остров Рою, она знала, что его жизнь изменится. И не только его…

Сердце Джулии радостно застучало. Памела встречала Роя много раз и успела понять, что он будет достойным владельцем ее любимого острова. Значит, под маской черствого, холодного человека скрывается совсем другая личность. Она мечтательно улыбнулась. Какое это, наверное, чудо — видеть, как раскрывается человек!

Четыре недели. Это все, что у нее было. Она облокотилась на маленький столик, не смея доверять своим инстинктам. Они шептали ей, что судьба свела ее с замечательным человеком, с которым не сравнится ни один мужчина в мире. Просто у него есть какие-то причины, вынуждающие скрывать от людей свое большое сердце и острый ум.

Сегодня она опять «случайно» столкнулась с Роем и Энтони, и в очередной раз, подавив в себе страстное желание побыть с ними, оставила их одних. Отцу и сыну нужно было привыкать друг к другу.

Она радовалась при мысли о том, как хорошо сейчас Рою, как ему легко, оттого что он выпустил свое закованное сердце на свободу.

Она быстро починила мотор, испекла немного хлеба, протерла бока лодки и решила, что надо ее испытать. Довольная собой, она завела мотор, и лодка, легко рассекая спокойную гладь реки, отправилась в плавание.

— Джулия! Посмотри на нас! — раздался с берега звонкий мальчишеский голос.

Джулия замедлила ход.

— Привет, Энтони! Привет, Рой! — замахала она рукой, и сердце ее радостно запрыгало в груди.

Рой гордо обнимал сына и широко улыбался.

— Мы строим лагерь! Иди к нам!

Джулия замерла в нерешительности. Энтони что-то сказал отцу, и Рой махнул рукой, приглашая ее присоединиться. Она не могла отказаться. Кивнув головой, она остановила мотор и причалила к берегу.

Рой проворно вскочил на борт, как заправский морской волк. Он ловко перебросил веревку сыну, чтобы тот привязал ее конец к дереву, а другой конец закрепил на палубе.

— Пойдем, пойдем, — нетерпеливо повторял Энтони, дергая Джулию за руку.

— Он такой эмоциональный, — сказала она, повернувшись к Рою, глаза которого светились теплым светом.

Рой равнодушно хмыкнул, изо всех сил скрывая свою радость, но блеск в глазах выдавал его. Он был счастлив.

— Вы оба с ног до головы перепачкались! — Джулия рукой показала на их одежду и засмеялась.

— Я знаю.

Изобразив на лице некое подобие улыбки, Рой посмотрел на свои измазанные грязью джинсы и на черные, мокрые полосы на рубашке — видимо, следы веток, которые он носил для шалаша.

— Вот он! — крикнул Энтони, когда они прибыли на место.

Несколько секунд Джулия стояла молча, словно потеряла дар речи.

— О, Энтони! — выдохнула она наконец, всплеснув руками. — Он намного лучше, чем я предполагала!

— Это все папа! Посмотри. Здесь есть дверь. Можно ее открыть и закрыть, а вон там будет окно, когда мы закончим.

Мальчик болтал без умолку, описывая ей каждую деталь, а Джулия никак не могла прийти в себя от изумления. То, что она видела пред собой, даже отдаленно не напоминало груду веток, сложенных в виде шалаша. Перед ней стоял настоящий дом с крышей и стенами, которые держались на гвоздях.

Сердце ее тяжело стучало. Это было не временное сооружение, не игрушка для мальчика на месяц. Дом был навсегда.

— Вы так хорошо построили его! — сказала она, открывая и закрывая входную дверь и просовывая пальцы в щелочку ящика для писем.

Рой равнодушно пожал плечами, но в его глазах светилась гордость.

— Мой отец был мастер на все руки. Когда он строил или ремонтировал что-нибудь, я помогал ему. Подавал инструменты, делал простую работу.

Маленькая ручка схватила Джулию и втащила в дом.

— Стулья! А это настоящий стол! Папа и другую мебель сделает. Сейчас мы разведем костер и будем печь картошку! Правда, класс?!

— Класс, — согласилась Джулия, улыбнувшись. — У тебя сегодня настоящий праздник, да, Энтони?

— Самый лучший праздник! Ты будешь картошку?

— Джулия куда-то едет, Энтони, — вмешался Рой. В его глазах безошибочно читался запрет. — Я рад, что вы починили мотор, — вежливо прибавил он.

Джулия поняла намек. Она не сердилась на Роя. Сегодня был его день. Три года страданий и тщетных попыток добиться расположения сына наконец-то были вознаграждены. Сегодня он имел полное право наслаждаться любовью сына, не разделяя ее ни с кем. Она не будет ему мешать.

— Ну что ж, Робинзон Крузо, мне пора. Спасибо, что показал мне лагерь. Он замечательный.

Вечером Рой и Энтони смыли с себя всю грязь на кухне, нагретой теплом плиты, и спустились к реке. За последние полчаса температура воздуха сильно упала. Рой с наслаждением вдыхал запахи леса, наполнявшие его грудь новыми ощущениями.

— Я так устал! — вздохнул Энтони счастливо, прислонив голову к отцу.

Почувствовав прилив нежности, Рой обнял сына.

— Я тоже. Но это хорошо, правда? Так. — Он слегка нахмурился. — Давай наденем на тебя курточку. Мама приедет с минуты на минуту. Встретим ее на другом берегу, ладно? — Он склонил голову ниже и вдохнул ни с чем не сравнимый запах своего ребенка. — Ты ей столько всего расскажешь, — улыбнулся он.

Энтони поднял на него свои карие глаза, и сердце Роя перевернулось в груди. Его мальчик, всегда такой бледный, с безжизненными глазами, сейчас весь сиял, и радостная улыбка не сходила у него с лица, округляя розовые щечки. Рой уже сомневался в том, что городская жизнь подходит детям. Возможно, не стоит продавать остров, размышлял он. Энтони мог бы отдыхать здесь.