— Отправь это в Москву, — равнодушно сказал заместитель советского резидента в Брюсселе, возглавлявший линию политической разведки и оценивавший материалы, полученные от нелегальной агентуры. — Скорее всего, это пустой номер, но вдруг кому-то пригодится.

В Москве, в здании советской разведки, куратор натовского направления, который расписывал по отделам шифровки, поступавшие от резидентуры в Брюсселе, передал сообщение об израильском физике в управление «А».

Так называлась служба «активных мероприятий»: ее задача состояла в том, чтобы распространять в мировых средствах массовой информации всякого рода дезинформацию. Израильская ядерная бомба была хорошей темой для пропагандистской кампании против агрессивного сионистского режима и его американских покровителей.

Оперативной ценности сообщение об израильском физике не представляло. Никто в КГБ не верил в то, что сообщение может быть подлинным. Когда-то советская разведка помогла своим ученым создать ядерное оружие, и она знала, что атомные секреты на дороге не валяются.

История бегства атомщика из Израиля и журналистам в британской газете «Санди таймс» показалась фальшивкой. Особенно портил дело неизвестно откуда появившийся колумбиец Оскар Гуэро. Он и сам по себе производил какое-то ненадежное впечатление, а уж его красочный рассказ о том, как он похитил физика и вывез из Израиля, окончательно портил дело.

На большинстве полученных от него фотографий были изображены ядерные бомбы, но специалисты сразу сказали, что это всего лишь макеты, которые изготавливают для военных музеев или специальных учебных заведений.

Но несколько фотографий производили впечатление подлинных. Журналисты из «Санди таймс» показали снимки физикам, побывавшим в Израиле, и те сказали, что это действительно израильский ядерный центр, расположенный неподалеку от города Димона. Но снимки сделаны с необычно близкого ракурса, не с дороги, а с территории самого центра. Как минимум, это означало, что снимавший находился внутри центра.

Фотографии — весомый аргумент. В газете были заинтригованы. Кем бы ни оказался снимавший, с ним стоило поговорить.

Газета отправила репортера из отдела расследований Питера Ноула, который в студенческие годы изучал физику, в Австралию поговорить с загадочным израильтянином. Билет в Австралию стоил дорого, но, если получится интересный материал, расходы оправдаются.

Когда английский репортер нашел израильтянина в Сиднее, все встало на свои места. Вануну честно сказал, что он не ученый, что не бежал из Израиля, а с Гуэро познакомился в Сиднее, где искал себе работу. Но действительно работал в ядерном центре в Димоне и твердо стоял на этом.

Воспользовавшись халатностью охраны, он сделал множество снимков, в том числе сфотографировал различные модели ядерного оружия, которые обнаружил в подвале.

Он вывез с собой и другие снимки ядерного центра, всего около шестидесяти, сказал Вануну. Готов отдать их английской газете и все рассказать, если то, что он расскажет, будет опубликовано.

Знакомство состоялось в доме Гуэро. Вануну встретил англичанина испуганный и взволнованный. Не знал, можно ли доверять журналисту, не агент ли он Моссад?

С тех пор как Мордехай Вануну стал рассказывать о Димоне, в его сердце поселился страх. Он боялся, что им может заинтересоваться Моссад. Как и абсолютному большинству израильтян, ему мало что было известно о Моссад. А то, что он знал, было мифами и преданиями.

Вануну и не подозревал, что Моссад давно вмешалась в его судьбу — в тот момент, когда родители привезли маленького Мотти в Израиль. Если бы не Моссад, Вануну так и остался бы в Марокко. Но тогда он находился под защитой Моссад. Теперь Моссад стала его врагом.

С Питером они быстро поладили. Вануну многое рассказал о Димоне и показал не только фотографии, но и двадцать с лишним слайдов, которые сделал внутри объекта.

Питер Ноул сразу понял, что Гуэро хотел просто заработать денег на этой истории. А Вануну говорил, что желает рассказать правду из политических соображений. Особенно тяжело на него подействовало вторжение израильской армии в Ливан в 1982 году. Это был поворотный момент. Он разочаровался в Израиле.

Именно тогда Вануну занялся политикой. Участвовал в движении, которое помогало солдатам, отказавшимся служить в Ливане. Тогда же Вануну задумался и над тем, что он сам-то участвует в создании оружия массового уничтожения.

За два года до увольнения из ядерного центра стал участвовать в политических дискуссиях и демонстрациях, часто общался с палестинскими студентами с оккупированного Западного берега реки Иордан. И принял их точку зрения.

Его новые политические интересы не остались незамеченными на работе. Его пригласили на профилактическую беседу в местное отделение службы безопасности Шин-Бет.

— Вы посещали штаб-квартиру компартии в Беэр-Шеве? — спросили его.

— Да, — подтвердил Вануну. — Но я не вступал в партию. Я просто взял кое-какие книги.

— Вы участвовали в демонстрациях вместе с палестинцами? — последовал новый вопрос.

Отрицать не было смысла.

— Вы знаете, что студенты-арабы, с которыми вы ходите на демонстрации, состоят в Организации освобождения Палестины?

— Знаю, — ответил Вануну, — но я с ними эти темы не обсуждаю. Мы говорим только об учебе и о студенческих делах.

— Вы понимаете, что подвергаете свою жизнь опасности? — спросил сотрудник Шин-Бет. — Они вас могут убить.

— Я буду осторожен, — обещал Вануну.

Беседа окончилась рекомендацией держаться подальше от радикально настроенных палестинцев.

Когда администрация в Димоне объявила, что предстоят сокращения и по финансовым соображениям нужно уволить сто восемьдесят человек, Вануну увидел свою фамилию в списке тех, с кем контракт не продлят. Он пришел к выводу, что стал жертвой дискриминации и обратился за помощью в профсоюз.

Его не уволили, но перевели в другой цех. Это его тоже обидело. Он решил, что отомстит неблагодарному начальству.

Питер Ноул с изумлением услышал рассказ о том, как Вануну пронес на тщательно охраняемый объект фотокамеру и в свободную минуту снимал, что происходило внутри. За две ночи он отснял пятьдесят семь кадров в самых секретных отсеках Димоны. Никто не обратил на него внимание.

После этого Вануну согласился на увольнение.

Его уволили, выплатив компенсацию в семь с половиной тысяч долларов. Он зарегистрировался на бирже труда. Сначала решил поработать натурщиком в художественной школе, но ему сказали, что он слишком нервничает.

Вануну продал квартиру, снял с банковского счета сбережения и в январе 1986 года отправился за границу. Взял с собой немного одежды, четыре тысячи долларов наличными и две кассеты с непроявленными пленками — теми, на которые снимал в Димоне.

Он рассказал англичанину о своих поездках в Таиланд и Непал, где перешел в буддизм и несколько недель провел в буддийском монастыре. Не скрыл, что в Катманду он ходил в советское посольство и предлагал фотографии русским. Но русские ему не поверили. Через несколько дней Вануну уехал из Катманду и отправился в Австралию.