Выступление на фестивале в Зелена-Гуре, июнь 1973 года. Фото Чеслава Луневича

Я уехала в Москву. А спустя некоторое время ко мне домой стали приходить незнакомые люди: «Галина, вам подарок!». «От кого?» – удивлялась я. «От Анны Герман. Она просила вам передать». Неожиданно появляясь, эти люди так же неожиданно исчезали, оставляя мне какие-то свёртки или коробочки, внутри которых оказывалась пудра, косметика, женские украшения… В СССР всё это было жутким дефицитом, Анна это знала и, приезжая в Москву, просила через своих знакомых передавать эти милые презенты. Это было очень трогательно. Тогда я решила, что в знак благодарности приглашу Анну Герман к себе в гости. Я очень дружила с Анной Николаевной Качалиной, музыкальным редактором студии «Мелодия», а Анна Николаевна знала обо всех приездах Анны Герман в Москву. Я попросила Качалину, чтобы она устроила этот визит. Но каждый раз у Анны не хватало времени: приезжала она на несколько дней, которые до отказа были заполнены записями, съёмками, интервью, концертами. Я очень обижалась, узнавая, что Анна в Москве, но до сих пор не заехала ко мне. К сожалению, этому так и не суждено было случиться. Вскоре Аннушка заболела, приезжала в Москву всё реже, и вскоре я узнала о том, что её не стало…

Очень жаль, что в мои руки так и не попало ни одной из фотографий с Анечкой, а ведь их делали много раз…

В 70-е годы я была частой гостьей в Польше. Не было месяца, чтобы я хотя бы раз не приезжала туда с концертами. Выступала и с советскими оркестрами, и с польскими. Принимали мой репертуар везде прекрасно. Я работала сольные программы, а при случае участвовала в сборных концертах польской эстрады как гостья из СССР. Вот на этих концертах я часто встречалась с Аннушкой. По иронии судьбы или по желанию Анны, мы всегда оказывались в одной гримёрке. Предполагаю, что она, заранее зная о моём участии, просила об этом организаторов. Как только я открывала дверь, она восклицала: «Ой, Галя, как хорошо, что ты здесь!». Пока гримировались, много разговаривали. Обсуждали всё что можно: моду, музыку, даже личную жизнь. Никогда не забуду один наш разговор. В моей жизни был момент, когда я влюбилась в одного человека и ради него была готова оставить семью, развестись с мужем. Я не понимала, что это временное увлечение. По натуре замкнутый человек, я ни с кем не обсуждала свою личную жизнь, но вот Аннушке я рассказала всё! Она выслушала, одарила меня улыбкой и сказала слова, которые я никогда не забуду: «Галя, не стоит этого делать. Погуляешь – и все вернется на свои места. Не разводись!». Аня смотрела в корень. Из моего романа действительно ничего не вышло, но я не послушалась её совета. Сделала по-своему, развелась, о чём жалею до сих пор.

Я тоже делала Аннушке подарки. Один раз привезла ей большую упаковку настоящего кофе – это был дефицит. Поляки очень любят кофе, и я решила, что это будет самым лучшим подарком. Когда я вручила Ане этот пакет, она даже растерялась: «Галя, ты что?». Ещё я подарила ей свою пластинку, на которой Ане очень нравилась песня «Шум берёз».

После одного из концертов Аня, услышав, как я пою романс «Ямщик, не гони лошадей», подошла ко мне и попросила разрешения исполнять его: «Галя, мне так нравится твой „Ямщик“! Мне бы взять его в свой репертуар!». Я была только рада. Аня взяла этот романс в свой репертуар, но, к сожалению, я так и не услышала его в её исполнении.

Когда я узнала о творческом альянсе Анны Герман с Владимиром Шаинским, я очень обрадовалась, ведь я была первой певицей, кто решился на большой эстраде петь его песни. Его «А лес стоит загадочный» я, несмотря на все запреты худсоветов, исполняла в каждом концерте и, надо сказать, песня благодаря этому стала известной во всем СССР. В те годы песни Шаинского не пропускали, а мне очень хотелось ему помочь. И однажды я услышала, что песни Володи поёт Аня. Да еще как поёт! «Один раз в год сады цветут» неслась из каждого окна.

Примерно в это же время Шаинский показал мне песню «А он мне нравится», я её записала на радио, несколько раз спела в концертах и забыла. Она не пришлась мне по душе. И вот спустя год я слышу, как эту песню спела Аннушка! Я была счастлива! Володя не ошибся в выборе и отдал песню той исполнительнице, которая смогла из неё сделать шлягер.

В моей памяти Анюта, как я её иногда ласково называла, осталась не просто обожаемой певицей! Она осталась человеком, с которым у нас были доверительные, добрые, тёплые отношения. В наших разговорах стиралась грань, которая обычно присутствует в разговорах людей искусства. Мы говорили как друзья, а не как артисты! Только ей одной я доверяла тайны своей души. Только с ней могла разговаривать на любые темы… Мне кажется, что мы с Анной Герман одинаковые певицы. В смысле репертуара, отношения к песне, отношения к зрителю. У нас с ней был одинаковый слушатель: интеллигентный, культурный, который не бил на концертах стулья и не кричал истошно «Браво!». Нас принимали тепло, как-то возвышенно. Наши концерты всегда проходили на высоте…

Мне отрадно, что Аннушку по-прежнему любят. Я принимала участие в гастрольном туре памяти Анны Герман по городам России и бывшего СССР. Везде – аншлаги, везде – радость и восторг зрителей! Тех зрителей, которые четверть века назад ходили на концерты самой Аннушки. В память о ней я пою её любимого «Ямщика». И, когда после этой песни раздаётся гром оваций, я мысленно адресую их на небо… Туда, откуда Анюта теперь на всех нас смотрит и оберегает.

Иван Шепелев, конферансье, народный артист Украины (Киев) «Это была всепоглощающая энергетика…»

Мне посчастливилось встречаться и работать с великой Анной Герман в последние годы её жизни. Обычно артист имеет своего зрителя, но Герман работала с невероятным успехом с кем угодно: молодёжная аудитория – пожалуйста; ветераны, рабочие, военные, интеллигенция, милиция… Все её концерты проходили на «ура», подчёркиваю – все.

То, что я хочу рассказать, произошло в Белоруссии. Я работал конферансье со многими артистами, и однажды ко мне обратился Николай Канденко (он занимался концертами по Белоруссии) с просьбой провести два концерта Анны Герман: один в Витебске, второй где-то под Полоцком. Оба в помещении Дома офицеров. Я согласился, так как концерты в подобных домах культуры всегда оплачивались наличными деньгами, в отличие от концертов филармонических. У Дома офицеров была своя касса, поэтому после концерта бухгалтер приглашал нас в кабинет, где происходила «выдача конвертов».

Во время съемок на московском телевидении, апрель 1977 года. Фото Алексея Агеева

Один концерт проходил в военном городке под Полоцком, в большом, но старом Доме офицеров, который строили пленные немцы. По всей видимости, ремонта это здание не видело никогда. Зато в гримёрке для Анны был накрыт шикарный стол – виноград, бутерброды с красной икрой, фрукты, сыр, колбаса…