По Европе гуляли ветры войны. Они дули все сильнее и уже долетали до Соединенных Штатов Америки. Правда, по дороге они слабели и достигали американских берегов лишь в виде легких зефиров, но это был верный признак надвигавшейся опасности.

В Северо-Западном университете все больше молодых людей поступало на службу подготовки офицеров резерва, студенты проводили собрания, на которых требовали, чтобы президент Рузвельт объявил войну Германии, и кое-кто из старшекурсников уходил в армию. Однако большинство по-прежнему безмятежно купались в море самодовольства, и подводные течения, захлестнувшие всю страну, были пока едва заметны.

В один из октябрьских дней после занятий Кэтрин Александер спешила в «Насест», где продолжала работать кассиршей. По дороге она задавала себе вопрос: изменится ли ее жизнь, если США вступят в войну? Кэтрин понимала, что кое-что она должна изменить сама, и как можно скорее. Она была полна решимости сделать это. Ей отчаянно хотелось испытать то чувство, когда мужчина держит женщину в объятиях и занимается с ней любовью. Кэтрин жаждала этого не только в силу физической потребности. Она знала, что упускает нечто важное и замечательное. «Боже мой, – думала она, – а вдруг я попаду под машину, меня увезут в морг и обнаружат, что я девственница. Какой ужас! Нет, надо что-то предпринять, и немедленно».

Кэтрин внимательно обвела глазами весь «Насест», но не нашла того, кого искала. Через полчаса в закусочной появился Рон Питерсон вместе с Джин-Энн. У Кэтрин сильно забилось сердце и по телу побежали мурашки. Когда оба проходили мимо нее, она отвернулась, но краем глаза заметила, что они отправились в кабинку Рона и расположились там. В зале были протянуты большие полотнища: «ПОПРОБУЙТЕ НАШ ОСОБЫЙ ДВОЙНОЙ ГАМБУРГЕР!»... «ВКУСИТЕ НАШ ВОСТОРГ ЛЮБОВНИКА»... «ОТВЕДАЙТЕ НАШЕГО ТРОННОГО СОЛОДОВОГО НАПИТКА!»

Кэтрин сделала глубокий вдох и направилась к кабинке. Рон Питерсон изучал меню и раздумывал, что бы ему заказать.

– Сам не знаю, чего хочу! – воскликнул он.

– Ты очень хочешь есть? – спросила Джин-Энн.

– Просто умираю с голоду.

– Тогда попробуй это.

Оба с удивлением подняли головы. У входа в кабинку стояла Кэтрин. Она передала Рону Питерсону сложенную записку, повернулась и пошла назад к кассе.

Рон развернул записку, прочитал ее и расхохотался. Джин-Энн бросила на него довольно холодный взгляд.

– Это шутка личного характера или с ней могут ознакомиться и другие?

– Личного, – ответил Рон с улыбкой и положил листок в карман.

Вскоре Рон и Джин-Энн ушли. Расплачиваясь в кассе, Рон не проронил ни слова, но слегка задержался, многозначительно посмотрел на Кэтрин, улыбнулся и вышел вместе с Джин-Энн, которая повисла у него на руке. Кэтрин проводила их взглядом, чувствуя себя идиоткой. Она даже не сумела как следует подколоться к парню.

По окончании смены Кэтрин надела пальто, попрощалась с девушкой, которая села за кассу, и поспешила на улицу. Был теплый осенний вечер. С озера дул прохладный ветерок. Небо напоминало пурпурный бархат. На нем мягко светились редкие и далекие звезды. Прекрасный вечер! Как же провести его? Кэтрин перебрала в уме все варианты.

* * *

«Можно пойти домой и вымыть голову».

«Отправиться в библиотеку и подготовиться к завтрашнему экзамену по латинскому языку».

«Сходить в кино».

«Спрятаться в кустах и изнасиловать первого попавшегося матроса».

«Изолировать себя от общества».

Изолировать от общества, решила она.

Когда Кэтрин шла через студенческий городок в направлении библиотеки, из-за фонарного столба появился какой-то человек.

– Привет, Кэти! Куда путь держишь?

Перед ней стоял Рон Питерсон. Он смотрел на нее сверху вниз и добродушно улыбался. У девушки так забилось сердце, что, казалось, оно вот-вот выскочит из груди. Кэтрин уже видела, как оно вырывается наружу и летит по воздуху. Тут она заметила, что Рон пристально смотрит на нее. Ничего удивительного. Он ведь не встречал девушек, у которых сердца вытворяют такие штуки. Ей отчаянно захотелось причесать волосы, поправить на лице косметику и проверить швы на чулках, но она постаралась ничем не выдать своего нервного состояния. Правило номер один: сохраняй спокойствие.

Кэтрин пробормотала что-то невнятное.

– Куда ты направляешься?

Может быть, перечислить ему все, что она собиралась сделать? Нет, ни в коем случае. Он сочтет ее сумасшедшей. Ей вдруг выдалась такая прекрасная возможность, и не надо допускать ошибок, которые могут свести ее на нет. Кэтрин посмотрела на него снизу вверх ласковым и манящим взглядом, как Кароль Ломбард в фильме «Ничего святого».

– У меня нет никаких особых планов, – приветливо ответила она.

Рон все еще не был уверен в ней и продолжал изучать ее. Некий первобытный инстинкт подсказывал ему, что надо действовать осторожно.

– Тебе не хочется чего-то особенного? – спросил он.

Наконец-то! Он предлагает ей то, о чем она мечтает. Теперь пути назад нет.

– Ты только скажи, и я буду твоей, – ответила она, в душе умирая от страха. Ее слова звучали сентиментально и старомодно. Так говорят только герои романов. Эта ужасная фраза может вызвать у него отвращение. Он просто повернется и уйдет.

Однако Рон не ушел. К ее великому удивлению, он улыбнулся, взял ее под руку и сказал:

– Тогда пойдем.

Изумленная Кэтрин пошла с ним. Все, оказывается, так просто. Ее ведут на случку. В душе она испытывала страшное волнение. Если Рон вдруг обнаружит, что она девственница, всему конец. А о чем с ним разговаривать в постели? Позволяют ли себе партнеры какие-нибудь разговоры во время полового сношения? Или они ждут, пока все закончится? Кэтрин вовсе не хотела быть грубой, но она не знала, как принято вести себя в подобных случаях.

– Ты обедала? – спросил ее Рон.

– Обедала? – переспросила она и уставилась на него, не зная, что ответить. Сказать, что обедала? Тогда он сразу поведет ее в постель, и она наконец разделается с этим.

– Нет, – выпалила она, – я не обедала. «Ну зачем я так сказала? Ведь я же все испортила!»

Однако Рона это ничуть не опечалило.

– Прекрасно! Тебе нравится китайская кухня?

– Да, я люблю ее больше всего! – Кэтрин ненавидела китайские кушанья, но в самую ответственную ночь в ее жизни боги наверняка простят ей эту ничтожную ложь.

– Там в Эстисе есть приличный китайский кабак «Лум Фонгз». Слышала о таком?

Нет, но она будет помнить это название всю свою жизнь.

* * *

– Что ты делала в тот вечер, когда потеряла невинность?

– О, сначала я зашла в «Лум Фонгз» и попробовала несколько китайских блюд с Роном Питерсоном.