Через неделю ко мне подошёл Волков и спросил нужен ли мне еще Димов и остальные. Димов уже всё рассказал и показал, остальные тоже, что хотели рассказали и больше вряд ли мы узнаем от них. Сразу после разговора с Волковым я направил сообщение в СИЗО — что жизни всех троих арестованных угрожает опасность для жизни. Обычно после таких сообщений арестованным меняют СИЗО или устанавливают особый порядок содержания в местах лишения свободы.

В этом случае всё прошло с точностью до наоборот — их перевели в «общие» камеры даже Димова он как «бывший» сотрудник содержался в камере с арестованными милиционерами.

Брат и сестра умерли в один день. Судя по заключению судмедэксперта — у обоих внезапно развилась сердечная недостаточность и медицинская помощь оказанная в медсанчасти СИЗО не смогла предотвратить смерть этой пары. Видел я потом эти тела. Смерть у них была страшная только кто я против специалиста эксперта. Да и зачем мне это надо.

Димов остался живой только на «зону» он должен был поехать уже в качестве пассивного гомосексуалиста и понимая какая его ждет жизнь. Димов не стал ждать суда и повесился в камере. В этой камере рассчитанной на десять заключенных содержалось пятьдесят — жуткая переполненность учреждений давно вошла в привычку. И все эти пятьдесят не видели женщин — кто год а кто и более. А здесь такая неожиданная радость. Димов в своем новом статусе недолго радовал з/к. Сам он повесился или нет я так и не узнал.

А Лопатин погиб от ножевого ранения в спину и тоже никаких концов не нашлось. Слишком близко он принял к сердцу пропажу дочери Волкова и засветил свою связь с органами и его убили. Помог отомстить это одно а «работал» на уголовный розыск приговор один смерть. Хоронил Лопатина я в одиночку. Родственников у того не было. «Братва» тем более не собиралась хоронить «отступника» и ждала Лопатина общая могила. У меня хватило денег и Лопатина отпели в православном храме и похоронили с почетом. Памятник оставил на следующий год.

«Братский» круг он такой отступления от понятий не прощает и наказание одно смерть.

Я же когда поминал Лопатина поклялся сам себе — все виновные в смерти Лопатина будут наказаны и мне плевать на мнение этого «братского» круга. Ломал и буду ломать.

Меня же, как и обещал генерал перевели Управление Уголовного Розыска ГУВД области.

Сразу после перевода ушло представление на специальное звание «майор милиции» и представление на ведомственную медаль ' За отличие в охране общественного порядка' название этой медали было в наших кругах — «ментовской» рубль. Вызвано самой медалью. На медали герб государства и на рубле герб государства. Только советский рубль был больше размерами, а так один в один.

Жилья мне дали в областном УВД нет служебного жилья и поселился я в общежитии на территории хлебокомбината. Вот так и стояло общежитие на территории хлебокомбината. Работа трудная и плохо оплачиваема поэтому на работу идут в основном приезжие и сейчас это беженцы из Чечни — войны ещё нет, а беженцы есть. Русских выживают и те бросают всё нажитое и бегут. В моем прошлом будущем вона началась в этом 1994 году и до начала менее полугода.

Без меня и сейчас не обойдутся и если всё пойдет как и в моей ветки исторического дерева — впереди новогодний штурм Грозного.

Будет это или нет неизвестно пока только предпосылки.

А сегодня мне вручают медаль — День России 12 июня.

Большой зал со огромной сценой на сцене длинный стол с кумачовым покрытием и за тем столом сидит цвет ГУВД области и среди того президиума мой «лучший» друг Белозеров — он на той волне вызванной двумя раскрытиями «резонансных» преступлений /серийных убийств/ выскочил в областное управление и теперь он начальник ОРЧ — оперативно розыскной части о раскрытию особо тяжких преступлений — мой прямой руководитель и мой же «лучший» враг. Он ждет только случая чтобы я поскользнулся и тогда он немедленно отреагирует и растопчет меня. Он мой давний «почитатель».

Торжественное заседание без доклада генерала — не совсем торжественное.

Слегка засыпая слушая стандартные формулировки — борьба с преступностью процент раскрываемости вот так всегда сейчас засну и буду храпеть. Нет нельзя мне сегодня спать на торжественном этом заседании не поймут.

Доклад закончен и теперь вручение наград.

Вот Белозеров получает медаль такая же как и мне и вот меня зовут и я строевым шагом в парадной форме подхожу к генералу и мне вручают медаль и наконец то я слышу в свой адрес поздравляю Вас — «майор милиции».

В фойе банкет и здесь все — я же тихо — тихо на выход. У меня встреча с агентом — он затребовал экстренную встречу. У агента есть что -то важное и связано это с Волковым…

Глава 11

Я стоял у столика и спокойно пил газированную воду «крем-сода» и меня ещё ожидало пирожное. После того как я прекратил злоупотреблять алкоголем — организм потребовал сладкого и теперь я злоупотреблял сладким. После перерыва в торжественном заседании у меня не было планов возвращаться на вторую часть и смотреть и слушать концерт, посвященный годовщине освобождения России непонятно от чего и главное непонятая цель всего этого переворота. Так размышляя о государственных делах, я не заметил, как со спины подошел генерал и спросил — что пьешь. — Газированная вода «крем-сода» и заварное с сливочным кремом. Могу поделиться. Генерал вздохнул и укоризненно заметил — нет в тебе Галота чинопочитания и злой ты. Ну ладно я это переживу. А то, что трезвый это хорошо. У тебя новое задание. В лифте бизнес-центра «Береговой» убили председателя комитета Законодательного Собрания области свидетель один — его охранник, кстати, бывший наш до увольнения служил в инспекции по личному составу в областном УВД бывший майор милиции Сажин. Надо быстро раскрыть и надо сделать очень тактично — у убитого очень серьезная семья и сильной огласки они не хотят. И ты Галота мне должен — оставался бы ты в отделе уже был бы на «гражданке» или сидел в тюрьме что вернее.

Генерал прекрасно знал о моих сложных взаимоотношениях с Белозеровым и как тот «нежно» меня любил и как хотел закрыть в камеру по любойй причине.

Встал ровно и сказал — есть поехал в бизнес — центр «Береговой» только убийцу я ещё здесь могу назвать. Это его охранник Сажин.

— Давай без предположений езжай и быстро раскрой и только тактично без задержаний родственников и других депутатов.

Машина меня уже ждали и до бизнес — центра долетели быстро с мигалкой то и пробок как бы нет.

Почему я так уверенно сказал — убийца Сажин. Так я этого деятеля хорошо знал, все мои неполные служебные соответствия сочинил именно Сажин — кличка среди своих «Сажа». Человек «Сажа» был плохой и полностью соответствовал своей кличке. Был он жаден и глуп. Вылетел со службы по идиотской причине. «Сажа» повадился кататься на табачную фабрику и каждый свой приезд вывозил за проходную табачной фабрики короб сигарет, а короб — это не один блок и не десять гораздо больше. При этом он придирался к суточному наряду вневедомственной охраны и ещё с тех сотрудников вымогал деньги за якобы совершенные нарушения во время дежурства и так всех достал, что при очередном походе за сигаретами Сажина остановили сотрудники ГАИ и просто проверили багажник обнаружив в багажнике короб сигарет предложили показать документы на груз. Сажин послал гаишников по матери и попытался скрыться остановили его автомобиль стреляя по колесам. Уголовного дела не стали заводить. Сажина уволили по собственному желанию. Экипаж ГАИ поощрили месячным окладом. Все остались недовольными кроме ОВОшников те теперь спокойно охраняли табачную фабрику.

Сажин же пошел в охранники и попал в личные телохранители нашего депутата и председателя комитета Законодательного Собрания области. Меня Сажин решил игнорировать и не стал отвечать на вопросы — за что был окольцован и пристегнут к батареи центрального отопления в помещении у лифта. Тело уже выносили очень быстро ещё и осмотр следователь не закончил а уже приехали за телом. Я успел только заметить два пулевых на груди с выходными пулевыми отверстиями на спине и одно пулевое в голову. Когда санитары выносили носилки я успел их догнать и посмотрел на спину убитому. В первый раз в разрывах одежды у видел какие-то пятна синего цвета и хотел посмотреть еще когда тело лежало там, где убитого настигла смерть, но следователь не дал прямо, запретив приближаться к телу. Поэтому я и отошел к выходу на улицу и посмотрел то что хотел у машины «Скорой помощи». Свои наблюдения не стал озвучивать вслух