А через двадцать минут к месту взрыва подъехал Чандлер, вышел к берегу, где уже толпились военные. Из воды торчал остов машины, там возились водолазы.

Один из офицеров доложил ему: капитан Лестер прихватил от ресторана переводчика, их трупы не обнаружены, поскольку течение реки тут сильное. Взрыв был мощный, шансов на то, чтоб выжить, у людей не было.

Чандлер поднял лежавший у воды костыль, некоторое время подержал его в руках, потом бросил в реку:

– Он был единственным вьетнамцем, которому я доверял. Каковы причины взрыва?

– На дороге была заложена мина. Поставлена сегодня, незадолго до срабатывания.

– После того как мы перевезли в ресторан русского?

– Скорее всего, так. Что ресторан сегодня не будет работать до обеда, объявили накануне, поэтому движения по дороге не было.

– Выходит, вьетконговцы знали это и использовали в своих интересах?

– Выходит так.

Чандлер нашел среди офицеров лейтенанта Строка, обратился к нему:

– А вы что думаете, Ален?

– Никакого партизанского отряда здесь нет, мину заложил кто-то из местных.

– Вот как? Ваши аргументы?

– Извините, господин подполковник, но партизаны взорвали бы вас, а не капитана Лестера, занимавшегося тыловыми вопросами.

– А если они захотели убрать переводчика – своего соплеменника, работавшего на нас?

– Тогда придется допустить недопустимое: они заранее знали, что Лестер посадит в свою машину вьетнамца. И потом, в спешке проводить такую операцию… Что ресторан будет с утра закрыт, объявлено было только поздно вечером.

Чандлер кивнул. С логикой этого парня трудно не согласиться. Он поднялся от реки к дороге, еще раз посмотрел на воронку, потом на джунгли, подступающие к шоссе. Плохо, что это вообще случилось, но еще хуже – что случилось перед прибытием генерала Чейни. Боевой генерал, он все поймет правильно, но очень дотошен. Ему надо, чтоб все действовали строго по инструкциям, сочиненным им же.

– Лейтенант Строк, джунгли в этом квадрате надо прочесать.

Ален без всякого желания исполнять приказ отвечает:

– Кто бы ни сделал это, он не дурак и уже ушел отсюда.

– Мы тоже не дураки и будем делать то, что предписано.

У Алена были хорошие профессионалы. Там, где не видно было следов, им помогала интуиция. И через четверть часа отряд лейтенанта вышел к стоявшему пню. Вокруг него еще не распрямилась примятая трава. После обследования стало понятно, что пень можно сдвинуть с места. Один из бойцов затянул на нем тонкий металлический тросик петлей, все отошли на безопасное расстояние, укрылись за стволами деревьев.

Ахнул взрыв, не причинивший никому вреда.

Плот смастерили небольшой: два с небольшим метра в длину, полтора в ширину. Человека он выдерживал свободно. Работали в заводи, поросшей тростником и соединенной с рекой узким проходом. Когда проходили вертолеты, они ныряли, а сам плот сверху был укрыт водорослями.

– С маскировкой главное не переусердствовать, но и совсем ее не сбрасывать, – пояснил Пирожникову Хук. – Сейчас мы все верно делаем, а когда плот в самостоятельное плавание отправлять станешь, сделай так, чтоб его сверху все равно плохо видно было.

Пирожников взглянул на Платова, – не шутит ли опять товарищ, – но командир кивнул:

– Правильный совет. Ладно, без меня заканчивайте – пойду за базой понаблюдаю.

Он ушел, а Хук стал объяснять:

– Вообще-то понятно, зачем плот нужен и твое участие в операции?

– Ну так объяснили ж. Чтоб американцы подумали, что под плотом плывем мы. И я так мыслю, что они его с любой высоты должны разглядеть.

– Неправильно мыслишь, дружок Пирожок. Знаешь, как крыс в деревнях травят? Приманку не на открытое место кладут, а вроде как прячут. Крыса – умная тварь, она не поверит, что ее люди подкармливают, и потому в первую очередь схватит то, что вроде бы в недоступном месте для нее хранится. Теперь все понял?

– Не совсем, – признался Пирожников.

– Янки не глупее крысы. И потом, один раз на этом деле они уже обожглись, и тот же приемчик теперь может не сыграть. А вот если плот вроде как замаскирован – могут клюнуть, помчаться за ним. А мы время выиграем. Мы в одну сторону движемся, ты – в другую, плот – в третью. Следовательно, наши шансы уйти увеличиваются… Ты потуже лианами стволы стягивай.

Пирожников потянулся было за очередной лианой, но отдернул руку:

– Черт, змея!

Она лежала на краю суши и воды, огромная, метра в полтора, серо-зеленая с черными поперечными полосами.

– Бунгар, – пояснил Хук. – Крайне ядовитая сволочь. Но зато, если ее умело приготовить… Ты любишь змей?

– Не знаю, не пробовал и надеюсь, что пробовать не придется. Но я вроде к ним уже как привыкать начал.

– А вот это напрасно, товарищ лейтенант. Знать их надо, как и крик дронго, но дистанцию держи, достаточную для маневра.

Послышался шум вертолета. Хук и Пирожников тут же ушли под воду.

Физик сидел в укрытии под сплетением стволов и огромными листьями баньяна, ему некогда было отвлекаться на вертолет. Он колдовал над рацией.

Циркач стоял в дозоре, в полусотне метров от Физика.

Платов лежал в траве на высоком берегу реки, смотрел в бинокль на поляну, на тропу, проложенную через нее.

По этой тропе в их сторону шагал отряд южновьетнамцев.

У Литвинова был такой вид, будто у него одновременно заболели все зубы. Он стоял у своего стола чуть ли не навытяжку и держал телефонную трубку. К уху ее не надо было прижимать, потому что голос собеседника мог и оглушить. Тон был не крикливый, а скорее громогласный. Так говорят, когда даже не хотят слышать того, с кем разговаривают.

– Что, нельзя с группой связаться, узнать, как там у них дела?

– Нельзя. Такая специфика задания…

– Ты мне брось сказки рассказывать о специфике! Нет связи! Угробили аппаратуру. Думаешь, раз ты врешь, то и все такие?

– Группа продолжает выполнять задание…

Громогласный собеседник словно и не слышал этой фразы:

– Тебе известно, сколько мы денег на спецслужбы тратим? Политики на них работают, ученые – целые институты. А где отдача? Почему, черт побери, я не вижу отдачу?!

– Группа выполнит поставленную перед ней задачу, это и будет отдача…

– Выполнит? А если нет? А если еще и их захватят? Ты понимаешь, во что мы ввязались? Понимаешь, что уже, может быть, надо боеготовность номер один по армии объявлять? Ты голову потеряешь, мне по заднице дадут – это детали, а вот если на весь мир объявят, что мы на Америку войной пошли, да не оборонительной, не за свою землю-матушку, да черт знает где и для чего…