Прыгать с верхнего этажа пивной мне было не впервой. Я сделал шаг, но в этот миг сильнейший удар в позвоночник отразился вспышкой в глазах и, как показалось, в самой глубине мозга.

Позже от Эммы я узнал, что объемистый глиняный горшок угодил мне в спину точно между лопаток. В тот момент я ничего не понял, просто потерял сознание и опрокинулся обратно в комнату.

Когда очнулся, сознание оставалось сумеречным. Мужчины, как я теперь понял, гестаповцы, грубо подхватили меня под мышки и, не обращая внимания на яростные стенания Эммы, поволокли к выходу. Дальше все было, как во сне.

Помню, что меня тащили по галерее, затем стащили вниз по ступенькам лестницы в зал. Здесь я немного пришел в себя, хотя в глазах по-прежнему стоял кровавый туман.

Меня энергично поставили на ноги, затем повели к выходу из пивной. Все летчики, опьянев, по-прежнему спали там, где каждого одолел друг Морфей, — кто под столом, кто на столе, кто на лавке, кто под лавкой, кто в углу зала.

Неожиданно раздался громкий женский окрик:

— Ребята, а я не хотела бы, чтобы гестаповские крысы вот так вот, ни с того ни с сего, волокли к себе в подвал заслуженного летчика!

Пилоты люфтваффе знали голос своей Королевы, они узнали бы его в десятимиллионном хоре женских голосов. Летчики мгновенно пробудились, вскочили на ноги и встревоженно протерли свои отяжелевшие от пива веки, которые еще миг назад, как казалось, ничто в мире не могло открыть.

Я не буду описывать подробно, что происходило в следующие несколько минут. Драка есть драка, она всегда жестока и неприглядна.

Однако та памятная драка в пивной могла бы, наверное, войти в анналы батального искусства. Бросание скамеек и опрокидывание столов происходило настолько живописно, что если бы не клацанье зубов и истошные крики, сцена вполне потянула бы на масштабную битву светлых и темных сил, исподволь тлеющий конфликт между которыми внезапно вылился в грандиозное сражение, причем полем битвы стала берлинская пивная, где, как в зеркалах ее бара, вдруг отразились истинный облик и истинные цели противоборствующих сил.

Короче говоря, гестаповским парням пришлось туго. Зря они стали упираться и не отдали меня летчикам сразу.

Позже мне рассказывали, что гестаповцев выносили из пивной, как бревна, и складывали в грузовик штабелями, чтобы отвезти в госпиталь. Просто удивительно, что никто из них не погиб, все выжили, хотя многие остались без зубов.

Я едва стоял на ногах, но, насколько помню, порывался вступить в сражение. Хелен вовремя увела меня из зала и вывела на задний двор через черный ход.

В уютном внутреннем дворике она усадила меня в машину, я не разобрал какую, заметил лишь, что автомобиль был с открытым верхом, но не «хорьх», и повезла прочь. Я с облегчением откинулся на спинку мягкого удобного сиденья, обитого пахучей кожей.

Однако не все гестаповцы участвовали в драке. Те, кто не участвовал, заметили наш отъезд и бросились в погоню.

Я на всю жизнь запомнил бешеную автомобильную гонку по ночному Берлину. Гестаповцы прочно сели нам на хвост на трех мощных автомашинах.

Казалось, что даже свет их автомобильных фар источал невероятную досаду и дикую ярость. Честно говоря, я не представляю, что они с нами сделали бы, если бы бешеная погоня в ту лунную ночь им удалась.

Поначалу я подумал, что гонка закончится так же быстро, как началась. Преследователи буквально висели у нас на хвосте, и, кажется, не было никаких шансов. Плохо же я знал навыки водителя, которыми владела Хелен!

Виртуозное мастерство шофера, помноженное на великолепное знание города, произвели магическое действие. Гестаповцы висели у нас на хвосте, но взять никак не могли.

Они, конечно, могли применить оружие, но почему-то не решались. Вскоре я узнал почему.

Когда стало понятно, что так просто от преследования не уйти, Хелен завернула под арку в переулок, а из него в другой переулок.

Вдруг машина вильнула вправо и нырнула в какую-то узкую нишу.

— Здесь аптека тетушки моей давней приятельницы, в этой нише разгружаются автомобили, они привозят лекарства.

Мастерски загнав машину в нишу, она выключила свет фар, габаритные огни и заглушила двигатель. Расчет оказался верным.

Гестаповцы проскочили мимо и помчались дальше по переулку. Когда шум от двигателей стих, мы тихонько выехали и поехали в обратном направлении.

Я не могу сказать вполне определенно, как гестаповцам удалось сориентироваться и распознать наше местоположение. Наверное, кто-то позвонил, а информацию им передали по рации. Короче говоря, когда мы выехали на центральную улицу, они снова сели нам на хвост, словно у них кругом были глаза и уши.

Хелен лихо вела машину, но наши не на шутку разъярившиеся преследователи не отставали. Они что-то громко кричали нам вдогонку.

Сквозь надсадный рев моторов, из которых водители выжимали, кажется, все лошадиные силы до самой последней капли, слова были плохо слышны и почти неразличимы, однако без слов все и так было понятно. Они требовали остановиться, пока не поздно. А вот когда будет поздно, тогда…

Хелен, как богиня, презирающая напрасные потуги смертных, хладнокровно гнала машину в темноту берлинских улиц и переулков. Меня все время не покидало чувство, что она действует по плану и совершенно не отчаивается. Именно по этой причине сравнение с богиней было как нельзя более уместным.

Ее очередной план я понял, когда мы въехали на какую-то стройку, предварительно оторвавшись от преследователей на несколько сот метров. Стройка была огорожена, но Хелен нашла широкую щель между дощатой оградой, ювелирно точно провела сквозь нее машину, и мы осторожно двинулись вперед, шурша шинами по гравию. Вскоре над нами поплыли какие-то бетонные балки.

— Здесь люфтваффе строит гостиницу для пилотов. Я знаю, где-то здесь есть интересный участочек.

В самом деле участочек оказался занятным. В свете фар я увидел, что гравий вдруг прервался и автомобиль, качнувшись вверх и вниз, медленно двинулся по каким-то деревянным щитам.

— Эстакада. Она недостроена. Ты поможешь мне, Валерий?

— Конечно!

Я, как всегда, старался выглядеть бодрячком, хотя совершенно не представлял, чем могу пригодиться Хелен. Моя голова по-прежнему сильно кружилась.

Машина резко остановилась, повинуясь твердой руке моей девушки. Мы вышли, я едва не упал, но не подал вида. Преодолевая головокружение, передвигая совершенно негнущиеся ноги, я все же сумел помочь Хелен вытащить из пазов щит, по которому мы только что проехали. Затем мы сели в машину и поехали дальше.

Сзади раздался шум автомобильных двигателей. Наши преследователи разгадали маневр Хелен и тоже забрались на стройку. В следующий миг раздался звук удара металла по бетону, и мотор заглох.