Харул ночевал в соседнем с Акамантом шатре, вместе с несколькими бойцами из личной охраны Обрубка и остальными наёмниками, выступившими в ходе турнира за Дом Мэй. Точнее, с теми, кто остался в живых.

Хестию я уже знал. Она держалась особняком, устроившись в дальнем углу шатра. Там были выстроены походные деревянные койки в два яруса, здорово напоминающие казарменные. Она сидела на верхней, закутавшись в какое-то тряпье, и лениво поглядывала на остальных. В руках у нее, как всегда, поблескивал один из её бесчисленных клинков. Какой-то складной, вроде ножа-бабочки.

Третьим был молодой плечистый парень с перевязанной головой. Из-под повязки его торчали непослушные и жесткие, как листва ананаса, вихры соломенно-желтого цвета. Устроившись поближе к радиумным светильникам, он сосредоточенно точил здоровенный меч с крестообразной гардой. Меч был необычный – массивный, из темной стали, украшенной по центру клинка выпуклым узором. Но без острия – обломан примерно на последней трети. Скорее всего, уже давно, потому что парня это нисколько не смущало. Остальная часть клинка была в идеальном состоянии – заточенная часть была отполирована до зеркального блеска.

– Знакомься – Волтан Варрен. Единственный из Жнецов Дома Мэй, которого можно назвать высокородным.

Один из бойцов охраны, услышав эти слова, издевательски фыркнул, но парень и ухом не повёл. Он, кажется, был на своей волне, и ничего, кроме остроты лезвия меча, его сейчас не интересовало.

Четвертый Жнец – звероватого вида мужик, весь в шрамах и от самых глаз заросший густой рыжей щетиной – тоже был неразговорчив. Но там всё с первого взгляда было понятно. Он был вдрызг пьян. Взгляд совершенно стеклянный, на подбородке блестит не то слюна, не то пролитая выпивка. Но при этом, уставившись куда-то в одну точку, он снова и снова прикладывался к бутылке.

– Зервас-старший, – тихо сказал Харул. – В Пасть они отправились втроем. Три брата-гладиатора. Лет десять назад они были главным украшением бойцовских ям Орхамаса. Завоевали себе свободу, какое-то время выступали на арене за деньги. Потом ушли в вольные наёмники… Много в какие передряги ввязывались, как я слышал. В итоге прибились к Дому Мэй.

Я даже не стал спрашивать, где остальные двое. И так ясно. Пасть в эти дни перемолола многих.

– Завтра утром Акамант отправляет обоз с первым грузом, – сказал Харул. – Мы вчетвером напросили в охрану. Может, рванёшь с нами? Хотя, «рванёшь» – это громко сказано. Плестись будем со скоростью самой ленивой колгарской задницы.

– Я думал, ты останешься в Пасти. Все-таки там ещё полно всяких монстров. Вроде как твоя специализация.

– Работы там и правда непочатый край. Но долина уже поделена между Великими Домами. У них полно бойцов, чтобы самим заниматься зачисткой. Да я и сам не горю желанием наниматься ни к ортосам, ни к гракхам.

– А если из чисто профессионального интереса?

– Что-то похлеще той громадины я уже вряд ли увижу. А в остальном… Такие вот прямые прорывы тварей из Заарума, пусть даже через грибницу – скукотища. Просто мясо. Я обычно работаю по штучным заказам. Когда хаосу приходится просачиваться в наш мир постепенно, через все барьеры – он становится куда более изобретательным и коварным. И вот тогда-то, чтобы остановить тварей, порожденных им, нужно работать не столько клинком, сколько мозгами.

– Понимаю. Но неужели прорывы игниса происходят и за пределами Пасти? Я думал, они связаны в основном с Жатвами.

– Не только. По всему Аксису ткань мироздания похожа на ветхое истончившееся полотно. Конечно, игнис не выплескивается чистыми сгустками, как во время Жатвы. Но просачивается – медленно, неотвратимо, находя малейшие лазейки.

– И как это проявляется?

– По-разному. Взгляни, например, на ту балку.

Харул кивнул на толстую деревянную доску, поддерживающую верхний ярус лежанок.

– Видишь, какая она бугристая? И этот налёт на ней?

– Угу. Я думал, это что-то вроде грибка.

– Не совсем. Большинство материалов на Аксисе, особенно органика, разрушаются гораздо быстрее, чем должны бы. Древесина разлагается за несколько лет, железо быстро ржавеет, даже камень может порой раскрошиться в песок…

– Игнис увеличивает энтропию? – спросил я, удивившись, что на арранском нашёлся перевод этого слова, да ещё и довольно созвучный.

Впрочем, я уже давно заметил, что многие слова этого языка мне смутно знакомы, и дело даже не в наведённых воспоминаниях, привнесенных амальгамой. Чувствуется схожесть с земной латынью и с греческим. Я хоть и не учил ни того, ни другого, но отголоски этих древних языков даже в русском частенько встречаются.

Козлоногий в нашу первую встречу говорил, что арраны активно посещали Землю несколько тысяч лет назад. И, похоже, не просто посещали, раз оставили такой заметный след.

– Как правило, да, – ответил Харул. – Материалы под воздействием игниса либо разрушаются, либо постепенно преобразуются, и тогда уже становятся невосприимчивы к нему. Такие материалы называют осквернёнными. Чаще всего они никуда не годны. Хотя иногда, наоборот, приобретают очень полезные свойства, и ценятся во много раз дороже обычных.

– Поэтому арраны охотятся за ресурсами из других миров? Но какой в этом смысл, если всё это привозное добро рано или поздно испортится?

– Не всё. Главные потребители чистых материалов – это анклавы. Так называют города, защищенные радиумными полями.

– Технологии древних?

– Они самые. Ну, если быть точнее, то куполами защищены только кварталы, в которых живут высокородные. Остальные тоже селятся поближе, потому что под анклавами есть ещё и убежища от Красных бурь. Они сейчас хоть и реже налетают, но риск всегда есть. В общем, вся жизнь и цивилизация сосредоточены вокруг анклавов. Как вокруг оазисов в пустыне.

– Так там у вас, наверное, и правда пустыня кругом? Как повышенный фон игниса действует на живых существ? Трава, деревья, животные… Всё гибнет?

– По большей части. Но что-то и выживает. Мало того – приспосабливается, и даже приносит потомство. Жизнь обладает такой силой, что её даже хаосу не одолеть.

Упоминания об этих аспектах жизни на Аксисе я слышал и раньше, но сейчас картинка начала окончательно складываться. С помощью интерфейса амальгамы я открыл карту региона и по-новому взглянул на отметки, обозначающие расположение анклавов. Выходит, за их пределами жизни почти нет. Что ж, это даже удобнее. Сужает область моих поисков.

– Ну, так что думаешь? Поедешь с нами? – напомнил Харул.

– А куда именно пойдёт караван?

– Да тут пока одна дорога, – усмехнулся он. – Тракт от Долины Багровой пасти идёт на юг. Первый большой перевалочный пункт – в Крысином замке.

– Это что? Анклав?

– Нет, просто довольно большое поселение на пересечении трактов. По сути, разрослось из нескольких постоялых дворов. Но мимо никто, едущий из Пасти, не проскочит – это единственный перевал через каньон Наксос. Ну, сам увидишь.