Когда трава на земле поблекла и исчезла совсем, Кир отдал приказ повернуть назад, чтобы сохранить жизнь дорогих для них коней.

— Здесь нет ни одного доброго предзнаменования, — сказал он. — Лучше отведи меня к Травяному морю, и да станет оно удачным завершением нашего путешествия!

Услышав эти слова, Вартан позвал скифов-проводников. Выслушав его распоряжение и не сказав ни слова, они повернули в ущелье, ведущее на север. После многих дней пути они начали карабкаться по горам, чьи вершины скрывались за облаками. Земля снова стала влажной, и через пелену облаков они увидели сверкающий снег. Лошади щипали мхи и лишайники. Когда облака отодвинулись дальше на север, скифы осадили своих лошадей и указали вперед. Там, далеко внизу, простиралась ровная зеленая линия, и это было не море, а земля.

* * *

(Очевидно, экспедиция Кира пересекла южную цепь Кавказских гор, чтобы перезимовать в низкой долине современного Тбилиси, где протекает река, до сих пор называемая Курой. После западного перехода Кир достиг побережья Черного моря, вдоль которого существовали торговые поселения ионических греков. Поход персов на восток, несомненно, привел их к пустынному, пропитанному нефтью побережью тогда Гирканского, а теперь Каспийского моря неподалеку от современного Баку. Вырывавшаяся на поверхность нефть горела там много веков. Затем, направившись на север, Кир пересек самую высокую цепь Кавказа и вышел в степи, принадлежащие теперь России).

В первый лунный месяц своего движения через великую равнину персы поняли, что при их приближении все обитатели этих мест спасались бегством. Повсюду им встречались брошенные лагеря, пепел, оставшийся после долго горевших костров, многочисленные следы копыт лошадей и скота да борозды от колес повозок. Местные жители не выходили им навстречу, но и не нападали на них.

В одном лагере среди беспорядочно разбросанных кожаных ремней, глиняных мисок, между ярко-красных палаток зола продолжала дымиться. Кир подобрал точильный камень с украшенной золотом рукояткой и решил, что исчезнувшие обитатели этого места были кочевниками-скифами, поспешно бежавшими лишь несколько часов назад. Как всегда, пленные проводники не сказали ничего, кроме обычной своей приговорки, что через несколько дневных переходов они подойдут к царскому поселению, где жилища покрыты крышами.

Кир принялся размышлять. Оставив позади последнюю горную реку, он не видел ни одного дома. Очевидно, все жители Травяного моря были кочевниками, оборонявшимися, переезжая на новое место со всем имуществом. Асваранцы находились в приподнятом настроении, поскольку никогда ранее им не встречались такие пастбища; трава поднималась до колен всадников, а через серую сетку тамариска пробивался клевер. По необъятным просторам травы, словно по воде медленно текущей реки, ветер гнал зыбь, а иногда пробегали антилопы. Мяса было в избытке, шкуры нисайцев стали гладкими и блестящими. Ехать по этому райскому месту, которому не было видно конца, было для асваранцев сплошным удовольствием.

Когда однажды вечером Кир услышал, как его воины шутят по поводу этого нового рая, он смог определить причину своего беспокойства. Он больше не понимал, где находится. На родине, в горах, он никогда не испытывал недостатка в знакомых ориентирах. За последние дни даже остававшиеся позади снежные вершины Белых гор исчезли. Каждый вечер изучая узор семи звезд-хранительниц, с тех пор как они открылись на небе, Кир был совершенно уверен, что движется чуть к западу от северного направления. Предание гласило, что родина предков арийцев лежит далеко к востоку от направления на север. Как далеко? Проводники, естественно, не могли ответить. Природное чутье влекло Кира на восток, и эта же сторона подавала доброе предзнаменование, находясь по правую руку. Зачем скифы вели его на закат? Было видно, как охотно двигались они в том направлении, уверенные, что при желании в любую ночь легко исчезнут в Травяном море. А если они покинут Кира, то куда он поведет своих людей?

— Зачем беспокоишься? — спросил Вартан, когда Кир заговорил об их маршруте. — Если повернешь назад, то никак не сможешь миновать Белые горы. И даже если это произойдет, мы упремся в одно из внутренних морей. Но раз уж ты об этом заговорил, я не вижу смысла продолжать путь. Мы, конечно, убедим Астиага, что проехали через все владения скифов на больших равнинах, и он будет счастлив присоединить Травяное море к своим землям.

Что-то в этих словах усилило беспокойство Кира. Такое безразличие не было свойственно Вартану; но, возможно, армянин просто устал от монотонности их переходов, в то время как он, Кир, чувствовал ответственность военачальника за своих людей. В этот момент он понял, что, пока будет командовать армией, это беспокойство его не покинет.

Вскоре после этого они попали в засаду.

В час заката, когда асваранцы разгружали обоз во впадине у источника, Кир спешился и принялся искать укрытое место, чтобы привязать своего скакуна на ночь. Эмба и остальные слуги лениво следовали за ним. Внезапно вокруг засвистели стрелы. Одна из них, прорвав кожаную накидку Кира, больно обожгла ему кожу под рукой.

Похоже, стреляли с заросшего дубами пригорка перед ними. От неожиданности персы закричали. Кир подобрал стрелу, которая пролила его кровь, и понял, что она упала в шаге перед ним. Поспешно вскочив на лошадь, он оглянулся — позади находились Эмба, один скиф и несколько германиев, готовившихся выехать к леску, где должны были скрываться вражеские лучники. Но задевшая Кира стрела должна была прилететь сзади.

Кир удержал своих воинов от попыток сразиться с противником в сумерках. Той ночью, привязав бесценных своих коней, они выставили вокруг охранение.

На незащищенные от ветра равнины никогда не спускался туман. С восходом солнца сумрак мгновенно покидал землю. При ясном свете Кир выслал два отряда воинов, как бы на охоту, налево и направо. Натянутые луки лежали наготове в колчанах у их бедер; один из отрядов возглавил сам Кир. Поднявшись на пригорок, персы быстро развернули строй и окружили лесок, чтобы не дать зверю уйти из своего логова.

Но вместо зверей через заслон попытались прорваться три проворных всадника. Однако опытные нисайцы свернули на лету, как ястребы в воздухе, и догнали лохматых пони степных жителей. Одного выскочившего из засады всадника пронзила стрела, остальные были выбиты из седел и пойманы арканами. Они яростно отбивались ножами и даже кусались, пока их не связали. Пленники имели белую кожу, роста были невысокого, темная шерстяная одежда плотно охватывала руки и ноги, а из-под серебряных обручей ниспадали длинные волосы, мягкие, как у арийцев.

Когда один из воинов вытащил стрелу из убитого скифа, он обнаружил у него женскую грудь. Оба пленника тоже оказались женщинами, они не произнесли ни слова, лишь пронзительно кричали, сопротивляясь. Кир осмотрел стрелы, оставшиеся в их колчанах, и установил, что они были украшены иначе, чем стрела, которая чуть его не убила. Женщины поступили безрассудно, продолжая всю ночь вести наблюдение из своего укрытия.

Воинов интересовало, что за племя посылает жен воевать за своих мужей.