Павел Волков в их давнишнем тандеме всегда был «толкачом», а Прощерин производственником, управленцем. Паша искал заказы, Паша заводил связи, выбивал контракты, а Прощерин руководил работой предприятия. Значит, Паша что-то учуял.

Наконец, они распрощались. После горячих рукопожатий и заверений Лукин ушел. Волков двинулся было следом, но Прощерни остановил его и сам снова уселся в кресло.

– Слушай, – спросил он Волкова, – я не понял. Ты что-то интересное нашел в его предложениях?

– С чего ты взял? – дернул плечом партнер и с шумом выпил бокал минеральной воды.

– Вижу, – усмехнулся Прощерин. – Вначале ты только что не зевал в голос, а потом тебя стало лихорадить. Извини, я саму границу перехода твоего настроения упустил. Так как он тебе?

– Голый номер! – отрезал Волков, чем очень удивил своего партнера.

Если бы Волков стал говорить туманно, если бы начал соглашаться и путано объяснять, что же его привлекло в этом молодом человеке из Краснодара и в его предложениях, Прощерин бы еще мог поверить. Пашка всегда был себе на уме, и он редко раскрывал все карты, пока дело не доходило до логического конца. Даже перед Прощериным не раскрывал. Морщился, крутил носом, ухмылялся и отнекивался. Все это продолжалось до тех пор, пока его договоренности не доходили до заключения договоров. Вот тогда он довольно улыбался, как кот, тогда он был словоохотлив, тогда он тащил Прощерина на переговоры и с удовольствием смотрел, как производственник спорит по условиями предстоящего договора. Он принес золотое яичко, а партнер старается теперь это яичко не разбить, высидеть его, заставить снова нести золотые яйца.

Прощерин понял, что расспрашивать бесполезно. Если Пашка что-то видит в этом, то пусть гостя с юга и раскручивает. Но Пашка снова удивил его, продолжив оправдываться и убеждать.

– Нового этот твой Лукин ничего не предложил. И по ценам и по условиями. Таких предложений в Интернете море и маленькая лужица. Голый номер, бесполезняк!

– Значит, больше не общаемся?

– Ну, ты же говорил, что за него просили? Пусть, как и договорились, несет в отдел маркетинга материалы, письменные предложения, буклеты, технические описания, проекты договоров. Ребята позанимаются, составят аргументированный отказ. Тебя же никто не просил в ущерб бизнесу с этим Лукиным возиться? Ну вот и все. Ладно, я помчался… Дел сегодня невпроворот.

Прощерин и не догадывался и даже предположить не мог, что его партнер по бизнесу, его давний приятель, с которым они общались еще со студенческой скамьи, выйдя из ресторана, торопливо сядет в свою машину, сделает круг вокруг двух кварталов и снова вернется на эту же улицу, где возле сквера его ждал краснодарский предприниматель Владимир Лукин.

Они проехали уже несколько кварталов, потом Волков свернул в сторону озера Кенон, и только теперь он заметил, что у Владимира Лукина совсем иное выражение лица. Как будто рядом сидел совершенно другой человек. Более уверенный, более жесткий, более циничный. И губы у него уже не растягивались с готовностью в добродушную улыбку, и глаза не сверкали веселыми искорками в ответ на шутки бизнесменов. Глаза у Лукина, если честно, стали совсем стеклянными, ничего не выражающими. Как у манекена в бутике.

Волков свернул к берегу в безлюдном месте, остановил машину и выключил двигатель. Он открыл дверь со своей стороны и прислушался к шуму ветерка в соснах и шелесту воды на прибрежных камнях. Даже птиц тут сейчас почему-то не было. Все угрюмо, сыро, зябко. Лукин выбрался из машины, подобрал какую-то хворостину и пошел вдоль берега, похлопывая себя по штанине. Волков вылез и двинулся следом. Они остановились возле огромного валуна, покрытого зеленым мхом.

– Значит, ты тот самый исполнитель и есть? – не глядя на Лукина, спросил Волков.

– Говорите прямо, – усмехнулся Лукин. – Эта профессия называется киллер. К чему околичности?

– Ну да, – кивнул Волков, – если решение принято, то лучше называть вещи своими именами.

– Только я посредник, – напомнил Лукин. – Исполнители не любят светиться перед заказчиками. Таковы правила. Итак, кто?

– Я не готов был сегодня к встрече. У меня приготовлены и фотографии, и кое-какие описания…

– Это подождет, – прервал его Лукин. – В случае необходимости мы можем и сами справки навести. Речь ведь идет не о слесаре из ЖЭКа дяде Васе, который вашей жене по попке вчера хлопнул в лифте.

– Его фамилия Черемханов. Владимир Павлович Черемханов. Он работает в аппарате полномочного представителя президента в нашем федеральном округе.

– Понятно. Еще вопрос, Павел Николаевич, о вашей неприязни к Черемханову знает еще кто-то?

– Нет, – после короткой паузы ответил Волков. – Собственно, и неприязни нет как таковой. У этого человека есть рычаги против нашей фирмы. Исчезнет он, исчезнут и рычаги. Просто его вес превышает вес тех, кто мог бы попытаться отстоять нашу фирму. Многие с этой чертовой дорогой у нас на грани банкротства, ободрали откатами как липок, а теперь угрожают. Но не будет этого – не будет и желающих наезжать на нас с Андреем.

– А Андрей Владимирович? – покосился Лукин на собеседника. – Он как на это дело смотрит?

– Никак. Он не знает о моей затее. Точнее, я как-то заикался чисто теоретически, но он сразу уперся, как баран. Думаю, что Андрей и забыл уже об этом разговоре. Он сторонник более цивилизованных способов выхода из кризиса. Любит он договариваться, хотя не всегда это у него получается.

– Ладно, про меня что говорил ваш Прощерин, когда я ушел?

– Как потенциальный партнер по бизнесу вы его не вдохновили.

– Ну и хорошо. Будем считать, что я к вам сунулся, покрутился и пошел других «окучивать». Ничего, если я в ваш отдел маркетинга не стану приносить материалы?

– Да, лучше этого уже не делать. Я скажу, что мы разговаривали по телефону и я вам отказал в сотрудничестве.

– Ну и хорошо. Теперь давайте решим, когда и где вы мне передадите материалы и фотографии Черемханова…

В таком деле самое главное – кто успеет первым. Дима Колыванов, в синем комбинезоне неопределенной принадлежности, обвешанный поясом с инструментами, поднимался в люльке автовышки перед входом в здание Центра национальных культур. Тоша Кораблев уверенно командовал внизу, давая указания водителю, который и без того знал, как ему поднимать человека и в какой момент остановиться. Колыванову было смешно смотреть на напарника, он старался не выдавать веселья. Во-первых, они делали одно общее дело и каждый разыгрывал свою роль в этой пьесе. А во-вторых, медвежья силища Тошки могла сыграть с насмешником злую шутку. Как там говорит Тоша? Я не шаман, но в бубен дать могу!

Это здание было в списке их пары четвертым объектом, посещение которого президентом запланировано. Три объекта они уже негласно оснастили камерами видеонаблюдения. В лаборатории перед отъездом на это задание их снабдили незаметными, очень компактными и совсем не похожими на камеры приборами в достаточном количестве. Оставалось их установить, включить, провести настройку где-нибудь в сторонке от здания, убедиться, что сигнал исправно поступает на приемник, размером с большой мобильник, и что запись идет на компьютер. Компьютер автоматически сверяет внешность каждого появившегося перед камерой хотя бы на четверть секунды с изображениями в своей базе данных. Базу предоставили без лишних разговоров еще в Москве. Там есть все: от международных террористов до разыскиваемых педофилов.