Через час бутылка была пуста. Испуг притупился, и теперь Мишка чувствовал полное безразличие к жизни. Он лёг на кровать и сразу уснул. Ему приснился преподаватель. Глядя ему в глаза, он говорил:

– Я же тебя лично просил, чтоб в общежитии без проблем. А ты что натворил?

Разбудил его Володька.

– Ты что, пьяный? – удивился тот. – Во даёшь! Вставай, мы приехали. Устали, как собаки, есть хотим. Давай-ка выпьем и мясцом закусим.

– Нельзя мясо, – осипшим голосом сказал Мишка. – Заражено оно трихинеллами. Это смерть. Инкубационный период всего несколько дней, а дальше – хана.

– Что ты мелешь? Какая смерть?

– Мы все умрём. Ты, я, Серёга, девчонки. Кто ел вчерашнее рагу – все умрут. Заведующая кафедрой зоологии определила заражённость нашего волка трихинеллёзом. Она ошибиться не может.

Сообразив, что друг не шутит, Володька испугался. Руки задрожали, и он долго не мог прикурить – спички все время ломались. Наконец получилось.

– Слушай, Миш, а чего ты лежишь? Наверное, в больницу нужно бежать?

– Трихинеллёз неизлечим.

– Что же делать? Лежать и помирать?!

– Делай, что хочешь. Я не знаю…

– Пойду ребятам расскажу, – сказал Володька. – Может, они что-нибудь посоветуют.

Через некоторое время в комнату, один за другим, стали приходить ребята. Растерянные, испуганные. Рассказали, что на верхнем этаже ревут, причитая о себе, как о покойницах, девчонки. Спрашивали у Мишки, что делать.

– Что делать? Напиться нужно напоследок. Всё равно скоро помирать. Кто в магазин пойдёт? А тушу волка проклятого закопать надо…

На следующий день все, кто ел волчье мясо, на уборку картофеля не поехали. Зачем? Всё равно скоро смерть. Сидели по своим комнатам, горевали. Девчонки продолжали реветь.

Весть о случившемся быстро распространилась по институту. Зачинщиков пирушки вызвали в деканат, потом в ректорат. Долго выясняли что да как. Ребята, потупившись, отвечали. Последней инстанцией, где им устроили допрос, была кафедра анатомии сельскохозяйственных животных, куда привели сразу всех. Старенький профессор внимательно оглядел ребят:

– Прошу вас, милейшие, правдиво ответить на мои вопросы. Волчье мясо ели?

– Ели, – буркнул за всех Мишка.

– Водку пили? – Профессор приложил руку к уху, чтобы лучше слушать.

– Пили, – снова за всех ответил Мишка.

– Когда пить начали, до еды? Много ли водочки было?

– Много. А пить начали сразу, как в общежитие вернулись. Мясо ели, уже плохо соображая, зачем мы его едим. Варили его долго… Мы же знаем, что волк может трихинеллёзным оказаться. Учили когда-то. Так получилось, мы не виноваты, – перебивая друг друга, загалдели студенты.

– Так, так, голубчики, – зацокал языком профессор. – Молодость, молодость… Факт, конечно, вопиющий. Наказать вас необходимо! Пусть другим неповадно будет. Однако со здоровьем у вас всё в порядке. Водочку благодарите. Она, родная, вас спасла. Благодарите!

Выйдя из института, ребята не могли поверить в свое счастье. Но последние слова профессора ни у кого не выходили из головы.

– Радость жизни необходимо отметить, – сказал Мишка. – Заодно и водочку поблагодарим.

– А где деньги взять?

– У девчонок в долг просить придётся, – сказал Володька. – Тем более что и им радостную весть сообщить нужно. Они тоже не умрут – водку до еды пить начали. У профессора диагноз точный, и они с такой радости не откажут. А когда за шкуру премию дадут, с долгами и рассчитаемся.

На следующий день на дверях деканата вывесили приказ, в котором пофамильно объявлялся выговор каждому студенту, нарушившему дисциплину и распорядок проживания в общежитии…

Обойдя дальние путики, я ближе к вечеру вернулся в охотничью избушку. На улице темнело и подмораживало, а в избе было тепло и уютно, можно спокойно заниматься своими делами, которых поднакопилось немало. Накормив собак, занялся снятием и правкой шкурок с принесённых из тайги соболей. От работы отвлёк сначала лай одной из собак во дворе, а потом дверь в избу отворилась, и я увидел моего знакомого Толика.

Я познакомился с ним ещё в июле, когда прибыл в местный госпромхоз для прохождения преддипломной практики. Толик был штатным охотником, занимал соседний с моим участок, и именно он помог мне добраться до этой избушки – в августе по воде завёз на моторной лодке вместе с продуктами, снаряжением и всем моим скарбом. Сейчас на дворе стоял декабрь. С Толиком я имел связь исключительно благодаря запискам, которые он оставлял в расставляемых мной капканах на границах наших участков и в которых обычно сообщал, что у него всё хорошо и что скоро он наведается в гости. И вот теперь он с улыбкой поздоровался, сел за стол, налил себе чаю.

– Что, студент, всё хорошо, соболи ловятся? – поинтересовался Толик первым делом и, не дождавшись ответа, продолжил: – А у меня приманка кончилась, вот и решил к тебе зайти. Пошли на рыбалку. Наловим побольше рыбы, и еда, и приманка будут. Вдвоём ведь сподручнее. Согласен?

– Какая рыбалка? – с удивлением посмотрел я на охотника. – У меня ни сетей, ни снастей. Зима, мороз, на реке лёд, снега по колено. Ты что! С приманкой и у меня туго, но перебиваюсь.

– Студент, положись на меня. Я местный. Всё тут знаю. Ловить будем не на реке, а на озере. Тут недалеко, километрах в пятнадцать – двадцать от твоей избы. За день дойдем. Там жильё есть. Крючки и леска у меня имеются, а больше нам ничего и не надо. Увидишь, как здесь рыбу ловят. Там её – рыбы – немерено. Не веришь? – Он вопросительно посмотрел на меня.

Я недоверчиво покачал головой. Что за озеро, где оно? Бросить промысел и тащиться куда-то из обжитой избы за двадцать вёрст «киселя хлебать» меня не прельщало. Но улыбающийся Толик продолжал меня уговаривать:

– Я как-то летом там на моторной лодке был. Вдруг недалеко от берега мотор заглох – винт не провернулся. Думаю: что случилось? Глянул за борт, а там караси стоят, спина к спине, воды не видно. У них как раз тёр был, вот они у берега и собрались. Такое количество, что лодка не пошла. А как до берега добраться? Пробовал шестом – не получилось. Плюнул, шагнул за борт на карасёвые спины, так по ним на берег и вышел.

Толик замолчал, глядя на меня и оценивая, какое впечатление произвёл рассказ.

– Да ладно врать! – засмеялся я. – Такого не бывает.

Толик сделал вид, что обиделся.

– Не веришь? Спроси Витьку Зыкова. Мы тогда с ним вместе были. Он подтвердит…

– Ладно, верю, – слукавил я. – Но если Витьку увижу, обязательно спрошу про твоих карасей. Но сейчас-то не лето, и клевать они вроде бы не должны. Как их ловить-то?

– Ну и тёмный ты, студент! – Толик посмотрел на меня с видом явного превосходства. – У вас в институте охотоведы все, что ли, такие? Караси сейчас спят, а мы будем ловить хищника. Окуней. Полосатых и горбатых. Хочешь участвовать – завтра идём. Нет – оставайся.