плохого в том, чтобы продвигать работы более ранних мыслителей на более высокий уровень, применяя диалектику. Но я счел его опору на эпихерейму неубедительной. Однако я всего лишь солдат. Тем более римский солдат.

Воцарилась тишина, пока Аполлоний смотрел прямо на него, словно призывая его продолжать. Затем он внезапно покачал головой и засмеялся, повернувшись к Корбулону. — Он хороший малый! Мне нравится этот парень.

— Я сказал вам, что у него задатки дипломата.

— О, он больше, чем дипломат, — продолжил Аполлоний. — Он упрямый интеллектуал, самый лучший. Мой старик, возможно, заткнул глаза большинству своих последователей, но трибун увидел его насквозь. — Он снова повернулся к Катону. — Как бы то ни было, мой отец был плагиатором. Вот почему я отказался последовать его примеру и применил свои таланты в другом месте, — он коротко понимающе улыбнулся, прежде чем снова обратиться к командующему. — Он прекрасно справится. Как раз то осознанное остроумие, которое ценит Вологез. Что еще более важно, он знает, когда это обуздать. Где вы нашли такого офицера? У меня создалось впечатление, что почти все римские аристократы, которые облачились в солдатские одежды, тихо подавляли те интеллектуальные страсти, которые у них были ранее.

— Обычно так и есть, — согласился Корбулон. — Но наш друг, трибун Катон другой. Не дайте себя обмануть качеством его одежды и развитым умом. Он не аристократ. Он поднялся по служебной лестнице и женился, добившись богатства и положения.

— Это меня нисколько не удивляет. Мне еще предстоит встретить традиционного римского аристократа, который не чувствовал бы желания дотянуться до меча всякий раз, когда кто-то упоминает культуру. — Аполлоний виновато развел руками. — Присутствующие здесь, естественно, исключение.

— Естественно, — холодно ответил Корбулон. Его сердечность исчезла, и выражение его лица снова приобрело твердый вид армейского командира. — У вас есть приказ, господа. Пусть боги благосклонно относятся к вашей миссии. Трибун, отбери десять хороших солдат в качестве личного эскорта. Им нужно быть опытными наездниками, имей в виду.

— Десять человек? — Катон тяжело вздохнул. Едва ли больше, чем нужно преторианцев, чтобы вести в самое сердце Парфянской империи. Это была действительно зловещая перспектива. — Я легко найду десять хороших людей, господин.

— Хорошо. Тогда пусть они будут готовы покинуть Тарс послезавтра, на рассвете. Я знаю, это короткий срок. Уже почти октябрь. Если все пойдет хорошо, вы должны вернуться до конца года. Однако было бы разумно убедиться, что твое завещание актуально, и ты со всеми попрощался. Больше нечего добавить. Можете быть свободны.

Катон ловко поднялся с табурета и, обменявшись приветствием с командующим, повернулся к Аполлонию. — Смею предположить, ты уже знаешь, где я живу.

— Конечно.

— Тогда я увижу тебя у моего дома, на рассвете через два дня.

— Как пожелаешь.

Он зашагал к двери и вышел из комнаты. Снаружи он издал долгий шипящий выдох гнева и разочарования, размышляя о своей миссии. Перспектива отправиться в самое сердце Парфии и заключить мир между двумя империями была устрашающей. Но приказы есть приказы, и он должен их выполнять. Один конкретный аспект беспокоил его больше всего: он понятия не имел, совпадали ли цели греческого агента с его собственными. Если это не так, то только боги знали, что его ждет.

Глава VI

— Что ты имеешь в виду, под тем, что я не поеду с тобой? — потребовал ответа Макрон, когда они сели за стол на кухне. — К черту. Если ты идешь навстречу опасности, мое место рядом с тобой.

— Не в этот раз, — твердо ответил Катон, гладя Кассия по голове. Собака прислонилась к его бедру, счастливо положив голову на колени хозяину. — Опасности быть не должно. Это только посольство, вот и все. Дипломатическая работа. Только разговоры и никаких боевых действий. Это не настоящая солдатская миссия, и если ты пойдешь, тебе будет до безумия скучно.

Макрон прищелкнул языком. — Кого ты обманываешь, мой мальчик? Ты перейдешь границу и ступишь на вражескую территорию. И боги знают, сколько сотен километров нужно проехать, прежде чем ты доберешься до столицы Парфии. Ты будешь отличной добычей для любых банд разбойников или местных князьков, которые решат добавить к своей коллекции красивый набор римских голов. Вам понадобится небольшая армия, чтобы пройти путь живыми. Даже если я и остальная когорта будем позади вас, я бы все равно не поставил на то, что ты благополучно доберешься.

Он остановился, чтобы проглотить ложку каши, которую Петронелла приготовила после того, как она наконец сбросила его с ложи в саду. Без каких-либо ласк между ними. Угрюмое рычание Макрона сменилось ухмылкой, когда он потянулся, чтобы поймать ее руку, но Петронелла, не обремененная похмельем, проворно отступила в сторону и сильно ударила его по щеке.

— Ничего из этого, и ты ничего более не съешь, пока ты не вымоешься, не побреешься и не переоденешь эти грязные тряпки.

— Что? — Макрон посмотрел вниз и увидел брызги засохшей рвоты на передней части своей туники. — Яйца Юпитера! Меня обрыгал какой-то ублюдок!

— Ха! — фыркнула Петронелла, отвернувшись и шагнув обратно к дому, Макрон с похотливой ухмылкой смотрел на ее мягко покачивающуюся задницу. Он улыбнулся этому воспоминанию, прежде чем его мысли вернулись к разговору с Катоном.

— И как ты думаешь, сколько парней тебе понадобится для этой работы, господин?

Катон вздохнул. — Я был бы счастливее, если бы за моей спиной была небольшая армия. А так, нас будет двенадцать, включая агента командующего.

— Двенадцать? — глаза Макрона расширились, и его ложка снова провалилась в миску. — Двенадцать? Ты верно с ума сошел?

— Не мое решение. Таков приказ Корбулона.

— Тогда он чертов сумасшедший. Послать вот так горстку римлян в Парфию. Скорее похоже на смертный приговор. — Макрон отпустил ложку и провел пальцами по своим редеющим волосам. «Там уже были отчетливые серые полосы», заметил Катон, когда его друг откашлялся и продолжил. — Не делай этого, господин. Это глупая затея. Парфяне воспримут его условия как оскорбление, и в качестве ответа они разрежут вас и других на мелкие кусочки и отправят их обратно к нему. Скажи ему, что ты отказываешься ехать.

— Я не могу. Я не вызывался добровольцем. Это был приказ.

— Приказ? — насмешливо фыркнул Макрон. — Это приказ о самоубийстве. Он самый и есть.

— Будем надеяться, что нет. Как посольству, нам должна быть предоставлена ​​защита по крайней мере до Ктесифона. После этого наша судьба будет в руках Вологеза.

— А что насчет этого другого персонажа? Человек Корбулона. Аполлоний? Что ты о нем думаешь? Можно ли ему доверять?

Катон задумался на мгновение, затем пожал плечами. — Еще не знаю. Он явно протеже