ужин "в мою честь", то на столе будет всё, что я люблю! Даже вредности, против которых сама Амина обычно выступает!

— Размечталась! — осаживаю эту "бездонную бочку"! — Куда только лезет?! — намекаю на её более чем хрупкое телосложение.

— Молодой растущий организм! — пожимает плечами и разводит в стороны худенькие руки.

— Где там у тебя, че растёт?! — цокаю и откровенно угораю!

— Где не вырастит я силикон напихаю, буду как твои надувные курицы! — показывает язык, а я швыряю в неё подушку!

Взвизгивает, когда получает по моське!

— Эээй! Маленьких обижать!

Хватает снаряд, только что попавший в неё и кидает ответочку! Швыряемся друг в друга всем, что под руку попадается! Нетравмоопасным, разумеется.

Лианка такая только с близкими. Для всех остальных она самый заурядный ершистый подросток.

Разумеется, я поддаюсь! Она заваливает меня на кровать и дубасит, пока я укрываюсь от нее и гогочу.

— Всё! Я победила!

Деловито оповещает, когда я поддаюсь и перестаю отвечать и сопротивляться!

— Ага! Победила она! — намекаю, что она лишь по моей милости не скрученная буквой "зю", закопана под грудой подушек!

— Не нуди! Дай насладиться моментом! — слезает на край. — Кого, когда, я ещё изобью подушками и не получу за это! — слышу, как настроение опять меняется.

— С отцом попробуй провернуть! Может прокатит! — сажусь рядом и легонько пихаю плечом.

— Очень смешно! — закатывает глаза.

Да, отец, так себе игрок! Как-то добесились они с ним так, что вывихнул дочери плечо! С тех пор он опасается активно играть с ней.

Ох и беготни тогда было!

— Или с Михеем! — накидываю ещё варианты.

Прыскает!

— Ещё смешнее!

Миха тот ещё сухарь! Считает себя выше подобного ребячества!

— Тебе не угодишь!

23. Олег. Не хочу, чтобы ты уезжал…

Не отвечает несколько секунд.

— Не хочу, чтобы ты уезжал… — выдаёт неожиданно тихо…

Не сразу перестраиваюсь под её настроение.

— Надо так, мелкая… — сажусь рядом и притягиваю её к себе. — Надо… — повторяю уже для себя…

— Кому надо? — всхлипывает. — Мне не надо! И даже эта, кикимора твоя, наверняка против.

Прячет лицо у меня на плече, но я знаю что плачет.

— Нет у меня больше никакой… кикиморы! — не хотел так Карину называть, но что не сделаешь, чтобы угодить сестрёнке!

— Да, пофиг! Я-то думала, что у меня ещё целую неделю будет брат…

От её слов становится одновременно и тепло и грустно.

— Не выдумывай. Брат у тебя всегда есть. — утыкаюсь в её макушку.

— Угу. — ворчит — По видео связи. Как же. — фыркает и утыкается в плечо носом. — Ты же не просто так свалить хочешь? Да?

— Не просто так… — отвечаю, скорее себе, чем ей.

— Расскажешь?

— Когда-нибудь…

— Нечестно. — слышу, что теперь её прямо, разрывает от любопытства.

— С чего, вдруг? — кошу под дурака!

— Сдохну от любопытства, пока это твоё, когда-нибудь настанет… — отталкивается.

— Или забудешь об этом! — предлагаю другой исход.

— Нифига! — грозит пальчиком и мотает головой.

Не ответил ничего.

— Это из-за девушки? — спрашивает неожиданно.

Лиса! Всё ещё пытается выведать у меня подробности!

Усмехаюсь и теперь мотаю головой я!

— Угадаааала! — шмыгает и победно тянет. — Отказала тебе? Ты из-за неё свою кикимору бросил? — пускает в ход свою фантазию.

Не отказала. В том то и дело…

— Шла бы ты! А то я сейчас залью тебя горючими слезами.

Не то, чтобы правда, но что-то в этом есть… позорище.

— Опять угадала. — хитро тянет и хлопая в ладоши, начинает пританцовывать сидя.

Почти.

— Странная. — заканчивает свои дерганья и задумчиво изрекает.

— Кто?

— Ну, эта, твоя… — неопределенно кивает головой.

Молчу на это высказывание. Не моя…

"А могла бы быть!" Подсказывает мерзкий внутренний голос.

"Заткнись! Сам знаю." Дожил. Сам с собой разговариваю.

— Одноклассницы говорят, что ты секси. — оповещает спокойно меня младшая сестра.

И пока я пытаюсь нащупать на полу челюсть, которая отвалилась…

— Номер твой пытались выклянчить. Я не дала. — продолжает добивать мою нервную систему.

Пиздец. Дожил. Я — кумир малолеток…

— И правильно сделала. Не интересуют маленькие девочки. — цежу, сжав челюсти.

— Вот и я им сказала, что пусть приходят, когда сиськи отрастят. — деловито выдала и беззаботно махнула рукой.

Мол, "успокойся"!

Хорошо, что так и не нашёл челюсть. Опять бы отвалилась всё равно!

— Я щас тебе по жопе дам и матери нажалуюсь. — угрожаю в шутку, а сам на полном серьёзе обдумываю как это до Амины донести.

Охреневаю от младшей сестрёнки!

— Нет, не нажалуешься! — нагло лыбится мне в лицо. — Потому что ты меня любишь! — щёлкает мне по носу.

Люблю, конечно!

— Кто тебе такие глупости сказал?! И окружение твоё сдам с потрохами!

Провожу ладонью по лицу! Дурдом!

— Алиску? — почти пищит и смешно морщится. — Не переживай! Ты ей не нравишься! Она по Мишке нашему сохнет!

— А я то надеялся, что хоть одна нормальная. — усмехаюсь.

— Так… расскажешь, что за девушка? — пихает в бок, все ещё не оставляя надежду, вытащить из меня инфу.

Девочка… Поправляю её мысленно, а у самого грудину сводит…

— Перебьешься! — показываю ей язык.

— Зануда! — зеркалит.

Соскакивает с кровати и идёт к двери!

— Вообщем, я всё передала, с чистой совестью ползу в студию. Пнешь, как сам надумаешь спускаться? — резко переключилась!

— За ручку привести тебя? — дразню, сюсюкая!

— Конечно! — быстро отвечает, не реагируя на мою провокацию и выходит!

Лиана часто засиживается в студии, которую для неё организовали в доме, как только поняли, что у девочки с рисованием всё серьезно.

У меня это помещение ассоциируется со складом, где есть куча законченных картин, холстов, стеллажи со всякой художественной херней! Карандаши, мелки всякие, кисточки, спонжики, губки… жуть.

А в современном творчестве я и вовсе ничего не понимаю! Мне с цифрами как-то попроще.

Семейный ужин проходит живенько. Приехал Мишка, привёз бабушку с дедом. Кроме них были отец, Лианка и я.

Люблю наши домашние посиделки!

Бабушка и дед со стороны отца, не очень близки мне, но любят как и всех своих внуков. Они уже сильно в возрасте, но упорно отказываются перебраться из деревни, поближе. Только на такие вот семейные собрания их и можно вытащить!

— Улетаешь завтра вечером. — сообщает отец, когда мы выходим с ним покурить.

Кроме нас с ним, в доме, ни кто не дымит.

— Понял. — затягиваюсь.

— Не передумал? — косится на меня.

Всё ещё ждёт, что я выложу причины столь спешного отбытия. Но я не собираюсь этого делать.

Тут он точно не поможет…

— Нет. — отрезаю.

Он кивает, соглашаясь со мной и больше мы об этом не говорим.

Ночь выдалась бессонная.

Нет, мне ни кто не мешал. Просто закрывая глаза, сам вызывал образ, который раньше меня беспокоил лишь изредка.

И я всегда