Пётр при распределении меня в заоблачную область что-нибудь прояснит? Я ни разу не святой, и поэтому выполняю функцию стихийного летописца. Да и сам толком не знаю зачем. Вероятно, скопилось некое разочарование и лёгкое удивление от прожитого. И от звезды, да и от многих происшествий, не связанных с Аллой. Как-то она мне сказала, что, мол, такой женщине, как она, неприлично быть не замужем. Да, у каждого человека висит свой скелет в шкафу. Я не буду упоминать ранних фаворитов Аллы. То есть тех, кто помогал ей в период становления её популярности. Меня там не было, и нет никакого смысла умничать по этому поводу. Безусловно, я, обладаю определённой информацией про её молодые годы. И знаком со многими по пути продвижения молодой звезды вверх… И, сравнивая услышанное с увиденным, за 30 лет совместной работы, мне стало более понятно, что ли, какое и где моё истинное и реальное место в её жизни. Оказалось, есть такое место, и оно эксклюзивно своё! Я есть сам по себе. Вначале сильно переживал и много думал по данному вопросу. Сомнения, искушения. Манит же сладкая жизнь. Но чувства вечером и размышления утром — это всё-таки части чего-то одного. Есть, конечно, и другая сторона таких умозаключений. И к тебе начинается подобное отношение. Синдром ползучего вакуума. Как аукнется, так и откликнется. Особенно припоминаю случай в Италии на гастролях. Как раз Болдина не пустили коммунисты за границу. Быть директором мегазвезды непросто. Многие хотели видеть его в полосатом купальнике арестованной птицы. Но это другая история. Мне же очень хотелось быть больше рядом с Аллой. Да и за границей мы практически всегда ходили и проводили время общим клином. Но внутренний голос мне твердил, что даже думать не моги. Никаких мыслей и потуг. Это за гранью моей истинной судьбы. Я сделал вид, что интересуюсь совсем другим и другими. Отчаянно тусовался с местной молодёжью. Мы с Валерой Ашиковым на пару гуляли в римских компаниях. Пили вино как подорванные. Очень уж оно там вкусное. Даже были приглашены на семейный обед к работнику в римской мэрии. Взял у них машину покататься по городу. Ездил один в Ватикан и провёл там целый день. Молился и искал поддержки. Никогда не забуду, как, находясь в Сикстинской капелле, услышал фразу итальянского школьника. Мне перевели, и я ужаснулся. Стоял себе и почти благоговел, а тут: «Не выношу святош…» Да… Ох, Италия… Ах, Италия… Наш очередной советник по самой настоящей культуре (назовём его условно Сашей) после поездки в Италию настрочил на меня кляузу в свою очень культур-мультур организацию с грозной аббревиатурой. Помню, в Театре эстрады после поездки Алла меня отмазывала от активного кадрового и очень культурного советника. Видимо, ему в тот момент нечего было делать по своей основной профессии, и он решил выдумать новых несознательных героев отечества в моём лице. Чуть не сделал меня диссидентом. После этого инцидента мне стало более понятно, как творческих людей воспринимает государственная машина. Мы хворост для их ритуальных костровищ, не более. Он, кстати, до сих пор на государственной службе и с чем-то борется. Они, кадровые, всегда пригодятся. Человеки-амфибии. Непотопляемость их конёк. Но всё равно Италия до сих пор мерцает в моём подсознании под грифом волшебной страны. Гастроли в этой стране также есть некий Рубикон в наших отношениях с Примадонной. Всё когда-нибудь заканчивается. Даже если это что-то кроется только в мыслях и в сердце. Там мы с Аллой и поругались из-за полнейшей чепухи. Видимо, не оправдал… Безусловно, внешняя сторона утерянного вопроса. В курилке перед концертом наш барабанщик Саша Герасимов что-то смешно рассказывал громким голосом. Он был мастак повеселить своими острыми историями. В его спич вплёлся дикий мат. Причём изысканный и длинный в целую фразу. Все захохотали. Алла, сидя в гримерке недалеко от нас, подумала, что это я вещал. Вышла и гневно накинулась на меня. Я обиделся. Прилюдно растоптать и как-то непривычно для коллектива гневно и жёстко. Я от отчаяния куда-то провалился. Сказать, шок — это ничего не сказать. А на концерте она во время пения поворачивалась и кричала мне: «Смотреть мне в глаза!» Я от чувства обиды не мог смотреть и плакал. Мне казалось, что всё окончено и надо застрелиться. Стать поручиком Ржевским и — бах. Вспоминается одна байка про гусара на балу. Он танцевал с девушкой и на очередном развороте неожиданно громко пукнул. Он покраснел, извинился и рванул на балкон, где и тот же час застрелился. Вот такая сентиментальная история. А Алла человек гневливый и совершает этакое страстно, дожимая насекомого до последней капли крови. После этого она стала меня гнобить при всех, пытаясь сломать. Сейчас я понимаю, что цариц не следует обижать и лучше делать попытки оправдываться. Ведь не больно притвориться придворным на время. Так сказать, что ты часть придворного ритуала. Но тогда я же искренне летел душой. Политес я не принимал. Какие к собакам обряды. Это понимание пришло значительно позже, но поезд уехал с вокзала. Не помню, почему я не ушёл из коллектива после Италии, но я не уволился, а она меня в свою очередь не уволила. Так и покатило. По-другому. Мы иногда смотрели друг другу в глаза, но слов, по сути, уже не говорили. Мистика? Или переизбыток чего-то? Не знаю и уже, наверно, почти не помню. Не так давно, глядя на меня своим мерцающим взглядом, Алла тихо произнесла:

— Ты меня прости уж…. Много я тебе переживаний устроила…

Я даже опешил на секунду. Как правило, не в её характере извиняться. После той злополучной поездки в Италию я будто заболел. Вероятно, случился переломный момент для меня. Развалилась моя стеклянная стена любви и поклонения. Она превратилась в стену плача. Вот такие мы, мужики, странные. После чего-то важного обязательно страдаем. Нет, чтобы заранее подумать и пролететь буерак на юморе и шуточках. Конечно, всяко-разно приходило тогда по ночам в голову. С высоты нынешнего времени напрашивается и другая логика происшедшего — это крамольная мысль, кричащая, что слава тебе…. Отвёл от греха и от ложной дороги. Но, как говорят, боженька отвёл от крамолы, и я, слава богу, остался самим собой. Один из важных подарков судьбы. Можно же было раствориться, как пакетик кофе в поездном стакане с кипятком. Поезд ехал, а тебя уже нет. Ты в пищеварительном тракте человека. Не буду дальше фантазировать, в каком качестве и откуда вылетает сей пакетик кофе на свободу. Так что я