Каракорума, в двух фарсангах от него, кушк и назвал его «Тургу-балык». Один человек посадил [там] несколько саженцев ивы и миндаля, а деревья из-за сильного холода в тех местах не росли. Неожиданно они зазеленели. [Каан] приказал выдать ему по числу деревьев — за каждое дерево по золотому балышу.

Еще [рассказ]

Так как повсюду распространялась молва о его щедрости и доброте, то к его двору направлялись купцы из разных стран. Он приказал брать у них [все] товары — и хорошие и плохие — и оплачивал их сполна. Большей частью бывало так, что он отдавал [плату], не видав [товара], и они [купцы] назначив цену в десять раз дороже, получали барыши в избытке. Это смекнули все купцы. Не распаковывая товаров, они два-три дня не показывались, пока [каан] не распорядится уже купленным. Тогда они приходили и назначали цену по своей прихоти. Было приказано платить, [добавляя] по единице на [каждый] десяток,[259] сколько бы ни вышло. Однажды должностные лица его величества сказали, что нет надобности [платить] излишек по единице за десяток, так как цена товаров сама [по себе] выше цен на подобные товары. Он сказал: «Сделки с казной выгодны купцам при [получении] лишнего,[260] так как у них наверняка есть расходы на вас, битикчиев. Это я оплачиваю ваш каравай [хлеба], чтобы они не ушли от нашего величества с убытком».

Еще [рассказ]

Какие-то люди привезли из Хиндустана два слоновых бивня. Он спросил: «Что они просят?» Сказали: «Пять тысяч балышей». Он без отказа и колебания приказал, чтобы дали. Вельможи его величества сильно прекословили и доложили: «Как можно дать столько денег за такую ничтожную вещь, в особенности когда они пришли из враждебной области?». [Каан] сказал: «Со мной никто не враждует, скорее заплатите, дабы они уехали». Вот и все!

Еще [рассказ]

Один человек принес ему шапку персидского образца. [Каан] в пьяном виде пожаловал ему двести балышей. Написали берат, а ал-тамгу[261] [проставить] воздержались, опасаясь того, что он, быть может, приказал так спьяна. На другой день он увидел того человека. Доложили о берате для него. Он приказал, чтобы выписали берат на триста.[262] [Выдачу] задерживали по той же причине. Он каждый день прибавлял по сотне, пока не дошло до шестисот. Тогда он позвал эмиров и битикчиев и задал [им] вопрос: «Останется ли что-нибудь в мире навеки или нет?». [Все] единодушно сказали: «Нет!». [Тогда] он обратился к сахибу Ялавачу и |A 124а, S 300| сказал: «Это заблуждение, ибо славное имя и добрая память останутся навеки». Битикчиям же он сказал: «Настоящие мои враги — вы, так как вы не хотите, чтобы по мне остались доброе имя и хорошее воспоминание. Думая, что я дарю [только] потому, что [нахожусь] в состоянии опьянения, вы чините препятствия и задерживаете нуждающегося. Пока из вас один-другой для примера остальным не получит возмездия за свои деяния, — пользы не будет». Вот и все!

Еще [рассказ]

Когда Шираз еще не был покорен, пришел какой-то человек и преклонил колена.[263] «Я человек семейный, имею пятьсот балышей долгу и пришел из Шираза ради молвы о твоей, государь, щедрости». Он велел выдать ему тысячу серебряных балышей. Должностные лица отложили исполнение и доложили, что это расточительность — [дать] больше того, что он просит. [Каан] сказал: «Бедняга благодаря молве о нас прошел такой путь через горы и степи, терпел холод и жару, [поэтому] то, о чем он просит, недостаточно, чтобы возместить его издержки. Если к тому, что он просит, не будет какой-нибудь прибавки, то получится так, что он вернется обездоленным; [этого] нельзя допустить. Пусть дадут сполна то, что было указано, дабы он уехал радостным».

Еще [рассказ]

Один бедняк, прикрепив десять ремней к деревянным [кнутовищам], пришел к его величеству и, открыв уста приветствием, доложил: «Мясо козы, которая у меня была, я истратил на пропитание семьи, а из ее кожи сделал кнуты для оруженосцев и принес». Каан взял эти кнуты в благословенные руки и сказал: «То, что было лучшего от козы, бедняк принес нам». [Каан] приказал дать ему сто балышей и тысячу овец и сказал, чтобы он, когда это израсходует, пришел опять и получил бы еще.

Еще [рассказ]

У каана было такое обыкновение: три зимних месяца в году он охотился, а остальные девять месяцев, каждый день, как только кончал трапезу, садился у входа на стул и, разложив грудами разные вещи, которые были в казне, одаривал всякого рода людей, монголов и мусульман. Часто бывало, что он приказывал дюжим людям брать какого хотят товару столько, сколько кто сможет унести. Однажды один из таких людей забрал целый тюк. По дороге одна штука одежды упала. Он вернулся, чтобы поднять. [Каан] сказал: «Как можно человеческую ногу утруждать из-за одной штуки одежды!» — и велел ему [взять] тех одежд еще столько, сколько он сможет унести. Вот и все!

Стихи

Если б ожил Хатим,[264] узрел бы щедрость твоей руки,

Нет сомненья, что он поверил бы в твою руку.[265]

Еще [рассказ]

Один человек принес ему двести хлыстов из красной ивы, а в тех местах это дерево жгут на топливо. Он приказал дать ему двести балышей.

Еще [рассказ]

Один человек принес ему двести костяных наконечников для стрел, ему он тоже приказал дать двести серебряных балышей. Вот и все!

Еще [рассказ]

Однажды он проезжал по базару Каракорума; ему попались на глаза в одной лавке грудные ягоды, и ему их захотелось. Когда он приехал [во дворец], он приказал Данишменд-хаджибу купить в той лавке на один балыш грудных ягод. Тот пошел, взял блюдо грудных ягод и дал ему [купцу] четверть балыша — во много раз больше их цены. Когда он [их] принес, [каан] сказал: «За столько грудных ягод одного балыша мало». Данишменд-хаджиб достал сдачи с балыша и сказал: «То, что я дал, в десять раз больше их стоимости». Каан выбранил его и сказал: «Когда ему за всю его жизнь попадется [еще] такой покупатель, как мы?». И велел отдать ему сполна десять балышей. Вот и все!

Еще [рассказ]

|A 124б, S 301| Он пожаловал одному бедняку сто балышей. Должностные лица сказали: «Несомненно каан [вместо] ста балышей полагает сто дирхемов». Они разложили такую сумму на пути его выхода. «Что это такое?» — спросил [каан]. Они ответили: «Это балыши, которые дадут бедняку». «Очень мало и