Она пробралась в Город под вечер и шла вверх по улице, стараясь не задевать стен домов и асфальта, раскалившихся за день. Это было смертельно опасно: зной превосходил ее силой, мог с легкостью погубить даже на закате. Время холодов, близких родичей, не пришло — спасти ее было некому. Именно поэтому походка девушки была такой легкой, а со стороны вообще казалась плывущей.

Ветер перебирал ее распущенные русые волосы, легонько теребил подол короткого сарафана. Она не обижалась на ветер за подобные ласки, ведь они приходились друг другу дальней родней. Каблучки открытых туфелек не касались асфальта, который успел расплавиться за жаркий день и теперь застывал причудливыми волнами. Ей это напоминало дюны в пустыне, и она улыбалась про себя.

Вслед за закатом, с противоположной стороны горизонта, темно-синими пятнами чернил потянулась ночь; улицы постепенно наполнялись народом, а девушка все продолжала идти, оставляя за собой в воздухе невидимый след. Многочисленные взгляды скользили по ее фигуре, но она не останавливалась.

Когда она задержалась возле ярко освещенной витрины, то увидела молодого парня, который следовал за ней. Их взгляды встретились, отчего он сперва резко остановился, а потом пошел к ней еще более решительно. Она тоже прибавила шагу и, желая оторваться от преследователя, быстро свернула за угол. Парень побежал, но почему-то не мог догнать девушку, чья походка из плывущей превратилась в летящую. И все же она знала, что ей нельзя затеряться в толпе, а силы постепенно покидали. Она скрылась в слабо освещенном закоулке, парень рванул за ней. Ему показалось, будто силуэт девушки в сумраке излучает сияние.

Закоулок оканчивался тупиком. Она поняла это и повернулась к парню лицом. Он не пугал ее, просто сил оставалось совсем чуть-чуть. Шаг за шагом она стала отступать.

— Эй, постой! Не бойся! — окликнул ее парень.

Шаг. И еще. И еще.

— Подожди! Я ничего плохого тебе не сделаю.

До стены оставалось несколько метров.

— Не бойся! Скажи, как твое имя?

Молчание.

Она почувствовала стену спиной раньше, чем прикоснулась к ней. Ни страха, ни огорчения не было в ее глазах. Она посмотрела в темное небо августа, усыпанное звездами, — там нашлось нечто понятное ей одной. Тихо улыбнулась небу и своим мыслям. И растаяла.

Парень увидел, как она исчезла, но понять, как это произошло, не мог. Он подбежал к месту, где она стояла, но не нашел даже одежды. Он легонько провел ладонью по стене, к которой она прислонилась…

Неожиданно для себя самого парень вдруг внимательно посмотрел на застывшие в душном воздухе деревья и темную траву на газонах, покрытую пылью. Потом его взгляд взметнулся к небу. Осень смотрела на Город сверху вниз, обнимая его обеими руками, как ребенок игрушку. Ее дыхание постепенно заполняло лабиринты улиц.

Выпадала роса.

Я очень не хотел говорить с Джерри Рубеном об этом. Честно признаться, вообще не хотел писать о Диане Спенсер, но тут в прессе появилась информация, что принцесса все же была беременна. Мохамед Аль-Файед — мультимиллиардер и отец Доди Аль-Файеда, который разбился 31 августа 1997 года в Париже вместе с Дианой, заявил:

Смешно читать подтверждение, а потом отрицание информации, которая косвенным образом была известна еще до трагедии, поскольку Диана и Доди выбирали комнату для будущего ребенка на вилле, которую я им подарил. Более того, возмутительно отказываться предоставить материалы по состоянию здоровья погибших, если это способно хоть как-то пролить свет на трагедию!

Горе отца понять можно. Горе сыновей, потерявших мать, тоже. Горе нации, лишившейся любимой принцессы, понять легко тем более. В этом водовороте все еще переживаемой утраты пока отсутствует только одно: внятность версии, которая превращает смерть Дианы в не менее загадочное убийство, чем убийство Джона Кеннеди.

И это не мои слова, а общая тенденциозность, которую представляют три ведомства секретных спецслужб: американские, французские и английские. Три группы специалистов, даже не пытавшихся скрыть, что допустили промахи в расследовании, теперь отговариваются, стоит им задать вопросы, и переходят к прямым угрозам при обещании опубликовать хоть часть интервью. Один чиновник из Ми-16 [3] мне душевно сказал:

— Бейл, какого черта тебе надо, приятель? Прошло десять лет, есть более интересные случаи.

Таки сказал — «более интересные», а если мне интересно, почему погибла принцесса Диана?

— Не лезь, старичок, просто не лезь, — улыбка в тридцать два зуба и небрежное прощальное рукопожатие.

А почему, собственно, гибель принцессы и ее друга так замалчивают? Кто стоит за этим? Кто оборвал пленку камер видеонаблюдения, установленных в туннеле Альма именно за этот промежуток времени? Кто велел в спешном порядке бальзамировать тело Дианы, пока оно еще не остыло? Кто упорно пытается доказать, что Анри Поль был водителем, а не начальником службы безопасности отеля «Риц», откуда и выехал мерседес влюбленной пары? И кто упорно отказывается от версии, что на месте преступления действительно был автомобиль «Фиат Уно», краска от которого осталась на искореженном бампере мерседеса?

С полицейским из оцепления, который был направлен к месту аварии еще до того, как стало известно, что пострадали такие важные персоны, мы встретились именно благодаря моему интересу к этому самому «Фиату Уно». Я приехал в Париж в качестве представителя ФБР, все документы были в порядке (спасибо Джерри!), и, так как спустя десять лет дело смерти принцессы вновь стало интересовать прессу и спецслужбы, я без труда договорился с начальником жандармерии о разрешении окопаться в архивах. В помощь мне предоставили констебля, который очень обстоятельно рассказывал мне о возможностях бытовой техники. Очевидно, во Франции по-прежнему думают, что парни из ФБР умеют только ловить инопланетян, как Фокс Малдер из «Секретных материалов». Я послушно учился пользоваться факсом и попутно расспрашивал о службе, — ну знаете, это легко со служилым человеком во Франции. К «своим», пусть и к янки, они относятся со снисходительным уважением, а мне большего и не нужно, чтобы разговориться. Обсудили беспорядки во Франции, забастовку профсоюзов, чемпионат Европы по футболу, и я перевел разговор на то, что билет стоит дорого, а средств не всегда хватает, и меня с готовностью поддержали. Заметил, разговоры о маленькой зарплате очень способствуют установлению взаимопонимания.

— А у вас нет каких-нибудь дотаций от государства? — я смело отправляю пробный лист в зев факса, — заметил, вы прихрамываете.

Тут я деликатно покашлял, всем своим видом демонстрируя: если тема неприятная, то я от нее откажусь.

— Платят, — поразмыслив, ответил констебль, видимо, прикинув, сколько именно, — но мне полагается повышенная пенсия.

— А... - понимающе киваю. — Зацепило-то когда?