Брачный период оленей, который лапландцы называют рагад-аи-ге, продолжается примерно в течение шести недель, обычно начинаясь с 20 по 30 сентября, то есть сразу после необходимого забоя, а его конец знаменует собой наступление долгой зимы. Самцы становятся легковозбудимыми, и пастухи должны справиться с управлением животными, которые блуждают во время спаривания или во время поединков. Самец в этот период может стать очень свирепым – иногда вплоть до убийства самки. Пастухи также должны следить за тем, чтобы не получить повреждения. Олень может боднуть человека в плечо, а затем, прежде чем тот сможет убежать, затоптать его копытами. Это тот момент, когда человек остро нуждается в помощи собаки, которая, по-видимому, способна почувствовать настроение оленей и предвосхитить их агрессивные действия, нападая первой. Без собаки рядом единственное, что пастухи могут сделать для своего спасения, – это вскарабкаться на дерево или на скалу. Множество историй рассказывают о пастухах, которые были вынуждены оставаться в таком убежище в течение многих часов или даже дней, пока их спутники не привяжут веревкой нападающего самца. Когда олень схвачен, его сразу же кастрируют и лишают рогов, которые обламывают. Кастрация совершается зубами. По какой-то неизвестной причине лапландцы не склонны использовать нож, и к тому же животное, по-видимому, быстрее выздоравливает, если гениталии откусываются. Тот же метод кастрации используется самоедами. Путешественник Де Лессеп в 1790 г. писал о подобной практике у камчадалов в отношении собак.

Исключительно интересные наблюдения относительно роли лапландцев в одомашнивании северного оленя мы находим у Ренато Бьясутти:

«Северная обитаемая зона Евразии имеет целиком свою собственную историю; это – область, которая приняла охотников на северного оленя и мамонта, когда они следовали за удаляющимся льдом и субполярной фауной. Эти люди принесли с собой на дальний север древние образцы своей примитивной культуры (это была эра бумеранга и самого грубого прототипа лука и стрел). Затем эта зона обогатилась волной, пришедшей из более развитых южных регионов. Так возникла неолитическая культура охотников и рыболовов. Сельское хозяйство не велось. Археологи выявили множество следов этого века. Их открытия образуют часть наследия евразийской арктической и субарктической культуры. Меха для ношения человеком, ездовые собаки, сани, снегоступы, рыбные остроги и хижины-палатки конической формы представляют главные свидетельства эпохи шаманизма, культа медведя, похороны в земляных насыпях, половое гостеприимство и групповой брак. Одно из более поздних достижений этой эпохи – разведение скота, теории происхождения которого, принадлежащие Э. Хайну, все еще можно считать весьма логичными. Разведение скота, утверждает Хайн, происходит от аграрной культуры Южной Азии, пробившей свой путь на север. Первый вид, который был одомашнен, был уроженцем умеренных и субтропических степей. Последним видом был северный олень. По всей вероятности, как предполагает Монтандон, лапландцы были первыми, кто приручил северного оленя. Затем новая практика распространилась в восточном направлении, но с удалением на восток уход за животными становился все менее и менее умелым. Противоположного мнения придерживаются Шмидт и Копперс. Они утверждают, что разведение скота кочевниками началось с северного оленя, а затем это распространилось на юг, применяясь по мере дальнейшего продвижения к различным животным. Никакого убедительного основания для этого утверждения не существует. Археологические исследования вблизи Ладожского озера доказывают, что уже в неолитическую эпоху – когда все это было в процессе развития – жители этого региона были исключительно охотниками. У них были собаки двух видов, но при этом собака была их единственным одомашненным животным. В этих местах северные олени бегали дикими и на них охотились. Это до сих пор верно и для нашего времени для камчадалов, эскимосов и индейцев атапасков».

Однако Манкер считает, что необходимо обратить внимание на одну важную особенность внушительной коллекции наскальных рисунков В.Дж. Раудоникаса. Все они появились в регионе между Онежским озером и Белым морем. Некоторые из изображаемых фигур легко объяснимы, если мы примем теорию о том, что разведение северных оленей существовало, по крайней мере, в определенной элементарной форме, поскольку трудно объяснить это как простые сцены охоты. Например, часть изображений на стенах показывает человека на лыжах, прицепившегося к северному оленю. Они имеют поразительное сходство с некоторыми картинами на лапландских барабанах. Манкер осторожен и не отрицает того, что человек на лыжах может всего лишь охотиться на северного оленя. Но он обеспокен тем, чтобы ученые не упустили возможные значения этого доисторического свидетельства.

Рис. 35. Лапландский тип седла, состоящего из двух искривленных дощечек, прилаженных друг к другу сверху.

В равной мере он обеспокен тем, чтобы ученые не пренебрегали никаким аспектом таких находок, которые обнаруживают при раскопках. В отношении посуды, например, важно знать, сделана она из кости или рогов и где именно она была обнаружена. Одно такое открытие дало нам поразительное свидетельство древности разведения северных оленей, а именно заканчивающиеся лопатой лыжные палки. Все ученые видят одну причину того, почему палки имеют такую форму: их назначение состояло в том, чтобы позволить пастуху копать в снегу, помогая северному оленю в его поиске подножного корма. Лыжная палка и пара лыж, найденные в 1924 г. вблизи деревни Калвтреск (в Швеции), позволили установить дату методом анализа пыльцы, – 2000 г. до н. э. Остяки и зиряне используют сегодня подобную палку с лопатой на конце. Разведение северных оленей действительно может быть столь древним, чтобы начаться даже до первого появления лапландцев в Скандинавии.

Однако наиболее важные в этом отношении находки археологов должны находиться не в природе орудий, посуды, оружия и т. д. Ценную, а иногда точную информацию могут дать кости и рога. Кости, сломанные брошенным оружием – например, стрелами или копьями, – могут отличаться от костей, сломанных, скажем, дубинкой или ножом, хотя в последнем случае мы, к сожалению, не способны узнать, было ли в действительности животное уже поймано в западню или содержалось в загоне, подготовленном с целью забоя.

Рис. 36. Северный олень, везущий жерди во время миграции.

Но рога рассказывают нам историю, которая оставляет у нас гораздо меньше сомнений. Кастрация, которая позволила человеку использовать самцов северного оленя в качестве вьючного и ездового животного, оставила явные следы в форме анатомической модификации в основании отростков оленьего рога. Это открытие черепа самца, где видна выпуклая форма в основании отростков оленьего рога или одного рога с вогнутой канавкой, показывает, что была введена кастрация и поэтому самец северного оленя мог быть приспособлен для домашнего использования. Кроме того, как указал Манкер, сам факт того, что кастрация совершалась зубами, является доказательством того, что эта практика началась в грубую и древнюю эпоху.