– Исчезни, – бросил мужчина.

– Простите, – прощебетала девчонка. На вид она не старше меня, но смелости ей явно в этой жизни создатели задолжали. Она ушла, тихо захлопнув дверь, я проводила ее взглядом до выхода, желая, чтобы либо она осталась, либо побежать вслед за ней.

– Чем ты запугал ее? – поинтересовалась я, обернувшись, инстинктивно избегая какого-либо зрительного контакта. Думать о том, что было, совершенно не хотелось, но и выкинуть из головы не получалось. Всему виной температура. Не выходит нормально соображать.

Босс шагнул к столу, взял с подноса чашку и налил из белого чайника бледно-коричневую жидкость.

– Мы будем говорить о ней?

Он краем глаза взглянул на меня, пока делал глоток кофе, аромат которого уже успел поселиться у меня в носу.

– Ты варила вкуснее.

Мужчина приземлил свою чашку обратно, затем протянул мне другую, ту, что с чаем, от которого исходил глубокий запах банана с едва уловимой ноткой цитруса.

– Его варит кофе-машина, – бросила я в ответ.

Наш разговор походил на бред, который вообще не имел никакого смысла, и являлся неким прикрытием тому, о чем на самом деле должна пойти речь.

– Значит, она просто не знает на какие рычаги нужно нажимать.

Он двусмысленно улыбнулся, лениво опершись на край стола.

– Попробуй чай, по запаху лучше, чем мой кофе.

– О каких, черт возьми, рычагах Вы говорите?

– Ида, – его лицо просияло. Вероятно, не я одна осознаю абсурдность нашего диалога. Мужчина шагнул ближе, и я тут же отступила назад.

– Не подходите. Я хочу знать зачем Вы меня сфотографировали, и разумеется, собираюсь потребовать удалить фото.

Он наступал, с удивительной приветливостью на лице, в то время, когда меня потряхивало изнутри, как пугливого олененка, я пятилась назад шаг за шагом приближаясь к стене, и тараторила без умолку, чтобы как-то растрясти обстановку хотя бы в своей голове.

– Удалите фото! И я хочу взглянуть на договор предлагаемой должности.

– А что еще ты хочешь? Говори, не стесняйся.

Теперь он давил не только морально, но и физически. Я неминуемо врезалась в стену, как и боялась. Я не страдала клаустрофобией или еще какими-либо ее «друзьями», но ощущение паники и заканчивающегося воздуха увеличивалось с каждой секундой.

– Зачем Вы поцеловали меня? – этот вопрос не давал покоя, с тех пор как это произошло, – это.. это было неправильно.

– Конечно, это было неправильно, дорогая Ида.

Его пальцы осторожно касаются ворота моей рубашки, а затем скользят вдоль шеи, я вжимаюсь в стену, скребя каблуками по полу. Мое отвращение к себе набирает обороты, как только я осознаю, что мне нравится.. нравится эта чертова игра, или, что бы это ни было.

Я пищу словно мышь, едва различая собственный голос:

– Пустите меня..

– Определись уже, как ко мне обращаться. Мне наскучила твоя напускная вежливость.

Его рука мягко плывет по моему лицу, а затем резко сжимает, так что мой рот невольно приоткрывается, я не успеваю и звука проронить. Властный горячий рот забирает каждый мой вопль. Пытаюсь ухватиться руками за стену позади, но не понимаю, почему не выходит. Впервые так близко я ощущаю аромат этого мужчины, позволяю себе вдохнуть его и, мои ноги ослабевают, как только чувство падения на высоковольтные провода проходит сквозь все мое тело.

От него пахнет сексом, и безумием, которого я так давно не ощущала, и возможно даже никогда не знала о нем прежде. Мне казалось, что я сопротивляюсь, но затем ощутила, как настойчивый язык вытворяет нечто нереальное с моим. Я теряюсь в потоке мыслей и не сразу понимаю, как хватаюсь за широкие плечи, сжимая упругие мышцы через ткань пиджака.

Мужчина трется об меня своим горячим телом, и я медленно скольжу по стене, меня захлестывает стыд. Я не помню, когда в последний раз такое было. Я не помню, чтобы мои ноги отказывались слушаться, когда мой муж целует меня. Так не бывает. Это не я! Другая женщина и я не хочу ею быть, не могу.

Пытаюсь отстраниться, когда в сознание врывается лицо моего мужа, затем сына. Горячая рука приподнимает меня за ягодицы, и «идеальная семья» разлетается на мелкие осколки, меня начинает трясти, словно в лихорадке. Моя податливость обрушивается волной ненависти на нас обоих.

– Пожалуйста, – молю я сквозь настырные терзающие поцелуи, – остановись..

Мужчина будто не слышит и продолжает безжалостную экскурсию по моему рту, продолжает сжимать лицо, вертя его в своих руках, как только ему одному угодно. Стараюсь оттолкнуть его, несколько раз бью ладонями в грудь. Должно быть, мои удары не имеют никакой силы для него. Я распахиваю глаза, захлебываясь в собственном безумии. Мой взгляд встречается с чем-то темным и опасным. Я качаю головой, переведя дыхание, пока меня бьет мелкий озноб. Напряженное лицо мужчины говорит о том, что ему все не понятно, так же как и мне, чуждо, боязно, по крайней мере, я так подумала, до тех пор, пока большой палец по-свойски не очертил контур моих припухших губ.

– Вот так было правильно? – его голос звучит, словно простуженный.

Он смотрит, словно собирается продолжить, словно не допустил одну из самых больших ошибок в жизни. Я допустила! Толкаю мужчину в грудь, на удивление он поддается моей сомнительной силе и отшатывается назад, я больше даже не смотрю на него и просто убегаю из офиса.

Выбегаю на улицу, вдыхая полной грудью колючий зимний воздух, совершенно позабыв о том, что оставила машину на подземной парковке.

В голове перекати-поле, в руках дрожь. Похоже, что веду я себя как малолетка, ощущаю несуразность своего бытия, и будто это мой первый в жизни поцелуй.. За годы жизни с Сашей, никто не целовал меня, кроме него, я не могла даже представить этого, тем более позволить. Сегодня я позволила. Сквозь стыд и отвращение к себе, мне это понравилось. Считайте меня пуританской девой во всей красе, пусть так, но всяко лучше, чем быть изменщицей.

Несусь со всех ног до парковки, завожу машину, пытаюсь сбежать, только не понимаю, как это возможно, потому что мысли не готовы оставаться в стенах «Корелл клаб».

Сани дома нет, он возвращается ближе к девяти. К этому времени я запекаю курицу в духовке, и она подгорает, приходится выбросить ее добрую половину. Не успев переодеться, муж вылавливает меня на кухне и заключает в объятия, тянется для поцелуя, я отворачиваю голову, не зная почему. Должно быть, это нормально, мне просто стыдно перед мужем, еще часа не прошло, как меня целовал другой, вкус которого все еще был на моих губах, языке. Нет, я должна быть рада избавиться от этого поцелуя, перекрыть его чувственным касанием Сани, но я отстраняюсь. Молча накрываю на стол, режу овощи, мечтаю, чтобы Марк оказался дома и, я смогла бы заняться им вместо того, чтобы избегать взглядов своего мужчины, его привычных прикосновений.