на утреннюю смену, которая часто плавно перетекает в вечернюю. Ее преданность своим пациентам просто невероятна.

Нас с Эми познакомил на вечеринке общий друг, который знал, что мы обе искали соседа для съема квартиры. Мы тут же нашли общий язык, хоть и из разных миров, у нас разный жизненный опыт. И все же за пять лет жизни под одной крышей, наша связь стала куда крепче, чем у просто соседей или даже у близких друзей. Эми – это сестра, которой у меня никогда не было.

Она единственный человек, которому я когда-либо рассказывала о своем кочевом детстве, в котором я меняла города и школы всякий раз, когда мама встречала нового мужчину. Когда это происходило, мама делала все что угодно, но только не уделяла внимание мне, посвятив себя отношениям. Я уж не говорю о ее кризисах, когда ее браки разваливались, и о том, как она пыталась вызвать у меня чувство вины за то, что именно я была причиной ее сердечных страданий. «Мужчины не хотят женщин с прицепом», – говаривала она мне. Эми все это знает.

Я тоже знаю все ее секреты: как, например, она начала интрижку с Бреттом за месяц до того, как он развелся со своей женой, и о ее мечте всей жизни – поехать в Африку, чтобы работать врачом в гуманитарной организации. Очень немногое мы держим в тайне друг от друга.

Вернувшись домой, я осторожно отпираю входную дверь и толкаю ее. Она со скрипом открывается.

– Тут только я и ты, детка, – говорю я Шоне, которая приветственно трется о мои ноги.

Я насыпаю ей в миску еды и пишу Марко, чтобы предложить ему прийти ко мне и остаться на ночь. Он не отвечает. Я набираю его номер. Звонок сразу перенаправляется на голосовую почту.

Изучив содержимое холодильника, я решаю, что даже хорошо, что Марко не ответил. У нас закончилось все, кроме яиц и сыра. Мне стоит сходить в супермаркет и купить продуктов, но я слишком разбита. Вместо магазина я иду в ванную, где набираю горячую воду и наливаю в нее лавандового масла.

Мне бы хотелось присоединиться к Эми в ее мини-отпуске. Я тоже чувствую себя выгоревшей. Работа была напряженной. Приходилось собачиться с коллегами куда больше, чем обычно. Наоми все еще в ярости, что мне поручили написание итоговой статьи об искусстве. В течение недели все ее общение со мной ограничилось аккуратной критикой на редакторских совещаниях. Это изматывало.

Я соскальзываю в горячую ванну и кладу махровое полотенце на лицо. Вода такая теплая, что я проваливаюсь в сон. Когда я просыпаюсь, вода в ванне уже остывает, а поблизости раздается прерывистый грохочущий шум. Сначала я думаю, что где-то в доме кто-то забивает молотком гвоздь. Я прислушиваюсь к ударам и понимаю, что шум исходит откуда-то из моей квартиры.

Эми нет дома, поэтому это не может быть она. На мгновение я надеюсь, что это Марко получил мое сообщение и приехал принять мое приглашение. Но у Марко нет ключей от квартиры, поэтому это не может быть он. Единственный вариант, который остается – в моей квартире злоумышленник.

Холодный страх скользит внутри меня, словно жидкая ртуть, когда я аккуратно выбираюсь из ванны, стараясь не создавать всплесков воды. Я накидываю атласный халат на мокрое тело, не вытираясь, и прижимаю ухо к двери. Стук возобновляется.

Кто-то определенно в квартире. Я не взяла с собой в ванную телефон, поэтому не могу вызвать помощь. Вместо этого я бесшумно поворачиваю ручку двери вниз, считаю до трех, после чего открываю дверь и мчусь к выходу. На бегу халат развевается позади меня. Несмотря на мокрые руки, я быстро открываю замок. Я выхожу на лестничную площадку. С меня капает вода, и я чувствую себя полной идиоткой.

Внизу открывается уличная дверь. Я неуверенно подхожу к перилам, чтобы посмотреть, кто зашел. Это соседка, которая живет на четвертом этаже. Она не замечает меня, быстро поднимаясь по лестнице и переступая через две ступеньки за раз, ее глаза прикованы к телефону, так как она разговаривает по фейстайму. Дойдя до моего лестничного пролета, она поднимает взгляд и встречается со мной глазами, а потом идет дальше на свой этаж.

Встреча с соседкой заставляет меня почувствовать себя еще глупее. Конечно, нет никакого злоумышленника. Грохот, должно быть, издавали новые жильцы, собирая мебель, как они это уже делали недавно допоздна.

Я возвращаюсь в квартиру и закрываю за собой дверь. Уже внутри я звоню Марко.

– Все в порядке, Лив? – спрашивает он.

Бормотание голосов на фоне и лязг ножей о тарелки говорят мне, что он, должно быть, в ресторане.

– Ты получил мое предложение переночевать у меня? – я иду по коридору к спальне Эми, откуда раздавался грохот. Я чувствую себя храбрее, зная, что на телефоне кто-то, кто может вызвать копов, если что-то пойдет не так.

– Я только что увидел твое сообщение. Я бы хотел подъехать, но я не в городе.

– Где ты?

Половица позади меня скрипит. Я замираю.

– Технологическая конференция. Чикаго. Я вылетаю обратно в пятницу вечером.

– Я не знала, что ты на этой неделе в отъезде, – говорю я, чувствуя себя невероятно одиноко и беззащитно, так как Марко никак не сможет прийти мне на помощь. Я делаю еще шаг вперед.

– Я думал, что говорил об этом, – отвечает он довольно резковато. Марко ненавидит мое любопытство. – Ты звучишь так, будто из-за чего-то расстроена, – смягчается он, улавливая страх в моем голосе. – Ты уверена, что все в порядке, Лив?

– Я просто расстроена, что ты не можешь приехать. Эми нет, и квартира кажется очень… пустой, – отвечаю я, слишком стыдясь говорить ему, что испугалась быть одной в собственном доме.

– За мной должок, – обещает он с хрипотцой в голосе.

– Запишу на твой счет, – запинаясь, говорю я, прежде чем повесить трубку.

Стук возобновляется. Он определенно исходит из комнаты Эми. Я иду к ее спальне, держа телефон как оружие. Дойдя до ее комнаты, я легко пинаю дверь, чтобы она полностью открылась, и включаю свет.

Эми забыла закрыть окно на щеколду. Ветер, должно быть, открыл его, и теперь оно билось о стену.

Я закрываю окно и разворачиваюсь, чтобы осмотреть комнату. В ней есть гардеробная, а в углу у окна стоит стол. Когда Эми училась медицине, стол был всегда завален книгами. Теперь на нем нет ничего, кроме серебристого ноутбука.

На ее кровати лежит маленький чемодан, который она, вероятно, оставила во время сборов. Я полагаю, что она