эпохи пропагандировала, что корень многих болезней кроется в «гнили тела и духа». Потоотделение должно было способствовать выходу нечистот.

Хотели как лучше, а вышло совсем наоборот – именно «стуфы» и стали рассадником инфекций. Категория женщин, предлагавших интимные услуги в подобных заведениях, относилась к низшей прослойке профессии, под стать невзыскательной клиентуре.

Мода на бани коснулась не только римских трущоб, но пришла и во дворцы власти.

В Апостольском палаццо Ватикана сам Рафаэль Санти украсил росписями «стуфетту» для кардинала Биббиена. Не только цветочные гирлянды, но и пикантные сцены из древних мифов покрывают стены в красном «помпейском» оттенке.

Не удивляйтесь, в конце главы я расскажу, почему и святым отцам в ту эпоху не были чужды земные удовольствия.

К сожалению, простым смертным крайне сложно увидеть ватиканскую «стуфетту» – это часть папского дворца, а сохранность росписей под угрозой.

Но в утешение есть стуфа замка Св. Ангела. Понтифики сбега́ли в крепость из Ватикана в случае опасности, но не были готовы отказываться от роскоши, даже пережидая войну. Их временные апартаменты должны были вмещать все удобства, как в Апостольской резиденции.

В микроскопической комнатке замка оборудовали «стуфетту папы Климента VII» с ванной и отверстиями в стенах для подачи горячего пара.

Известные художники, работавшие при Ватикане, тоже не брезговали водными процедурами. Этот факт – повод усомниться в правдивости популярной истории о том, что Микеланджело не мылся неделями, расписывая своды Сикстинской капеллы. Самая «престижная» баня находилась в двух шагах от папского дворца, в центре района Борго. Сюда нередко захаживали артисты, выполнявшие заказы от элиты духовенства. Рафаэль тоже жил за углом.

Посетить баню – хорошая возможность догнать не двух, а трех зайцев разом: не отдаляться от мольберта, завязать полезные контакты и подсмотреть «натуру» для будущих картин.

Но после свободных нравов эпохи Возрождения наступила цензура Контрреформации.

Это не могло не отразиться на побочном «банном» бизнесе. Стуфы по-прежнему работали, но «дополнительные» услуги ушли в подполье. Так продолжалось еще несколько веков, пока в XIX веке подобные заведения окончательно не исчезли с карты Рима.

От одной из них осталось лишь воспоминание в виде узкого переулка, отходящего от piazza Venezia параллельно via del Corso.

Изловчившись, можно разглядеть над крышей журнального киоска на углу vicolo Doria выцветшую надпись со старым названием vicolo della Stufa.

Потом его заменили на «Дориа» – из-за соседства с дворцом аристократов Дориа Памфили.

В период фашизма переулок снова переименовали. На этот раз в vicolo della Fede («веры» или «верности»). Этим же словом в итальянском языке называют обручальное кольцо.

В 1935 году партия Муссолини выдвинула патриотичный лозунг «Золото Родине!» и призывала супругов жертвовать свои обручальные кольца государству. В тот момент Италия переживала экономический кризис после введенных против нее санкций Лиги Наций из-за войны с Эфиопией. На нее требовалось много средств, и фашистская пропаганда объявила специальный день, когда можно было сдать обручальные кольца и другие золотые ценности в помощь нации.

18 декабря итальянцы, движимые небывалым патриотическим порывом, толпой повалили в приемные пункты. Взамен колец из золота им выдавали железные с высеченной датой и названием кампании «Золото Родине!». Символичная замена: у итальянцев принято гравировать дату свадьбы и имя супруга/супруги на внутренней стороне обручального кольца.

Главная церемония приема золота проходила у Викторианского комплекса на площади Венеции – огромного белого здания в честь объединения Италии.

Первыми свои кольца пожертвовали монархи – король Виктор Иммануил III и королева Елена Черногорская. За ними последовала донна Рахель, супруга Бенито Муссолини, и многие другие известные люди. Гульельмо Маркони сдал кольцо и сенаторскую бляшку, Луиджи Пиранделло – медаль Нобелевской премии, Габриеле д’Аннунцио – кольцо и золотую шкатулку.

К акции присоединился и Ватикан: высшие церковные чины жертвовали свои драгоценные кресты.

Показательная акция должна была вдохновить итальянцев последовать примеру, но этого не понадобилось – явка превысила самые смелые расчеты партии. Только в Риме собрали более 250 тысяч обручальных колец, в Милане – 180 тысяч.

В переплавку сдали даже первый футбольный кубок, выигранный в национальном чемпионате, – на такое итальянцы могли решиться только в полном отчаянии!

Но были и те, кто наотрез отказался участвовать в пропагандистском представлении.

Князь Филиппо Андреа Дория Памфили, убежденный оппозиционер фашистского режима, и его супруга княгиня Гезина отклонили приглашение королевы Елены сопроводить ее на церемонию сдачи колец. Их дворец вместе с переулком располагался ровно напротив Викторианского комплекса, где разворачивалась акция.

Дория Памфили была одной из немногих аристократических семей, открыто выражавших негативное отношение к власти.

Рассказывают, что в отместку Муссолини приказал переименовать vicolo Doria, носившее имя дворянского рода, в vicolo della Fede.

Но Дориа Памфили добились реванша. После освобождения Италии от фашизма князь Филиппо Андреа стал мэром Рима и восстановил справедливость – переулок снова стал называться vicolo Doria.

По другую его сторону, на углу via del Corso и piazza Venezia, стоит дворец с надписью Bonaparte на башенке над крышей.

Да, речь о семье Наполеона. Здесь доживала свои пенсионные будни мать императора Летиция Бонапарт. В Риме она прослыла чудаковатой старухой-аристократкой с нелегкой судьбой. На фасаде, подобно скворечнику, прилеплен крытый зеленый балкон.

Говорят, на исходе жизни мадам стала очень жадна до светских сплетен и не упускала случая покритиковать прохожих, фривольные туалеты римлянок и общее падение нравов. Спрятавшись за закрытыми ставнями лоджии, она могла слышать болтовню прохожих (вдруг что-то шепнут о ней?) и оставаться незамеченной. Сейчас во дворце устраивают временные выставки, открывая доступ и на балкон Летиции, расписанный цветочными узорами.

Гуляя по улицам Рима, узнавая их секреты, трудно поверить, что одна эпоха безвозвратно стирает другую. Щепетильная вдова Бонапарт вряд ли поселилась бы на углу переулка с дурной славой, если бы к середине XIX века от него уцелело бы хоть немного того «банного» духа.

Но при этом удивительно осознавать, как все эти фрагменты прошлого гармонично сосуществуют в современном городе. Перебирать их – как листать страницы старого семейного альбома, где собраны фотографии многих поколений. Таких разных, но каждое со своей неповторимой историей.

20. Самый обаятельный римский слон

В двух шагах от Пантеона есть любопытный памятник: симпатичный каменный слон держит на спине египетский обелиск. Римляне дали ему прозвище pulcino di Minerva – «цыпленок Минервы». Почему слона называют цыпленком и при чем тут древнеримская богиня мудрости?

В многонациональном Риме встречались храмы разных религий. Во времена империи в этом районе располагался огромный египетский храм Исиды и Сераписа. Одним из украшений комплекса был тот самый обелиск, который стоит на спине слона. Гранитные двойники из того же храма встречаются в фонтане напротив Пантеона