– Где остальные? – спросила я у Картера уже на выходе.

– Там где им положено быть, – рявкнул он.

– Пойдем, Кейт, – сказала мама. – С ними все будет хорошо.

Добравшись домой я была вообще никакая. При первой возможности я убежала в свою комнату и с головой зарылась в одеяло, чувствуя себя опустошенной от сегодняшних волнений. Мысли не давали мне уснуть, я пыталась найти хоть какую-то зацепку. Может эти люди из прошлой жизни, и Кейл им что-то задолжал? Иногда он прокручивал разные сделки, но старался держаться подальше от опасностей. Почему они похожи между собой, и что Ксид сделал с Маркусом? Медленно я погрузилась в сон, а под закрытыми веками все время вспыхивали их лица.

Проснувшись на рассвете, от очередного кошмара, я еще некоторое время лежала в постели и смотрела как на пасмурном небе Обливиона встает солнце и облака тянутся тонкими нитями вдоль небосвода, окрашиваясь из стального в золотой и розовый. Все портили сотни флаев, словно вкрапления ржавчины на нем.

Я вспомнила, что сегодня суббота – это значило, что я еще два дня не увижу Маркуса. Интересно, где сейчас он? Как долго ему пришлось провести в участке? Едва дождавшись девяти я набрала Эрика, но его телефон был выключен. Это зародило во мне неприятное предчувствия, я постаралась оттеснить эти мысли как можно дальше. Возможно, он просто отсыпается после долгой ночи в участке.

Прошло еще два часа и несколько неудачных попыток дозвониться. Бесполезно. Теперь я начала нервничать. За завтраком я больше молчала погруженная в свои мысли, судя по тому, что никто не спросил меня о вчерашнем, мама предпочла не распространяться об этом происшествие.

Все спешили по своим делам, и, наконец, оставшись одна, я вздохнула с облегчением осматриваясь вокруг. Посередине просторной столовой был круглый стол, выполненный из материала похожего на выбеленное дерево; восемь стульев, по форме напоминавшие капли и ровные, словно стеклянные, стены волнами рисующие пространство комнаты, перетекая от светло голубого до кобальтового.

Схватив чашку с кофе я побрела к себе в комнату, ступая ногами по полированному полу. Дверь моей комнаты открылась и я зашла внутрь падая на кровать. Краем глаза я увидела мигающее сообщение. Пропущенный звонок. Неужели Эрик объявился.

– Проверка голосовой почты, – проговорила я.

– Голосовая почта отсутствует, – ответил голос, – номер не идентифициров ан.

Я просмотрела номер, с которого звонили, но это мне ни о чем не сказало, его я видела впервые. Немного помешкав, я, все же, решилась перезвонить. Вдруг Эрик или Эмма?!

– Кейт? – послышался голос Маркуса.

– Да, – ошарашенно протянула я.

– Мне Эрик дал твой номер. Я не хотел тебя беспокоить, особенно после вчерашнего, но мне нужно было убедиться, что с тобой все в порядке.

Голос Маркуса был напряженным. Он беспокоился обо мне! Эта идиотская мысль грела меня.

– Со мной все в порядке, – я постаралась чтобы мой голос звучал бесстрастно, – тебя вчера долго держали?

Несколько секунд была тишина.

– Немного дольше, чем я ожидал, – наконец ответил он.

– Когда тебя отпустили?

– Минут сорок назад.

– Сорок минут назад?! Они держали тебя почти всю ночь! – я практически прорычала это. – Это Картер, да?!

– Верно, – сказал Маркус, – он странный. Очень странный. Знаешь кофейню на пересечении третьей и второй улиц рядом с парком?!

– Да, – ответила я, – это в четвертом округе.

Кофейня там была небольшая и практически всегда пустовала, хотя и кофе там делали приличный, но вот найти парковочное место и идти пешком еще квартал никому не прельщало, вот оно и медленно загибалось. Лучшего места не придумать.

– Точно! Приезжай туда через час, – произнес он, так словно умолял, – я только заеду домой переоденусь.

Сердце заколотилось быстрее и мной одновременно овладели два противоречивых чувства: с одной стороны Маркус был серпл и здесь ничего добавлять не стоит, а с другой стороны он был гораздо человечнее многих людей, по крайней мере казался, и я хотела узнать его поближе. И, в конечном счете, он спас мне жизнь, разве этого мало, чтобы выпить с ним чашку кофе?!

– Хорошо, – сказала я глядя на часы, – через час я буду там.

Я быстро одела свои самые узкие светлые джинсы, которые так или иначе висели на мне мешком, но что тут поделать, по рейтингу «красивые округлости» меня бы обошли персонажи из мультика «Труп невесты». Натянув свободную майку и коричневую куртку поверх я зачесала волосы в пучок: за последнюю неделю они отрасли до лопаток. Со мной происходило что-то странное. Может, надо мной производили эксперименты в госпитале, пока я была в отключке… Я даже не улыбнулась своей ужасной шутке, только еще раз посмотрела на длину волос и быстрым шагом отправилась в гараж.

Оседлав черный флай я почти услышала как Кейл говорит: «Будь аккуратней». Он не разрешал мне садиться на него, когда был жив. Ворчал всегда: «Этот флай не для тебя, он слишком мощный. Это первое правило: ты должна ехать не быстрее улитки! Чем мощнее машина, тем больше шансов у родственников оказаться у тебя на похоронах. Первый год самый опасный. Флай твое продолжение, когда ты летишь, он часть тебя: твоего мозга, твои руки и ноги, вы одно целое! Запомни, многое от тебя не зависит. И главное! Как только у тебя возникает желание открутить по полной – паркуйся, иначе долго не проживешь».

Словно в подтверждение моих мыслей, как только я вылетела на оживленную улицу, в меня чуть не врезался отвратительно ярко-красный глайдер. Я едва успела нырнуть в просвет между ним и другим флаем. Сердце колотилось как бешеное.

– Пообезумели, детей на дорогу выпускать! – закричал усатый мужчина с блестящей лысиной и затряс толстыми руками.

Я нервно сглотнула и стала медленно продвигаться сквозь дорожный затор ближе к основной автостраде, связывающей все пять ярусов. Здесь ситуация была еще хуже.

«Что происходит?» – подумала я. Сегодня суббота, дождя нет, праздники еще далеко, так почему такое плохое движение?!

Почти поднявшись к воротам (воротами их называли условно, потому что фактически это был огромный въезд похожий на триумфальную арку из серебристого стекла и искусно переплетенных металлических, словно зеркальных, конструкций. На закате лучи преломлялись таким образом, что казалось ворота пылают ярче солнца. Въезд, так же как и каждый столб в городе, был оснащен системой слежения и идентификации, так что ОНИ всегда знали о каждом нашем передвижении. Мы были как муравьи в стеклянной муравьиной ферме, где, если можно было скрыться, то в самом низу, у земли, где не было ничего кроме руин и разрухи.

Четвертый округ был чем-то вроде сердца города, его центром. Каждый ярус был отдельным городом со своими негласными законами и правилами и, иногда, нарушить их, значило понести наказание куда более суровое, чем может предложить официальная структура. Здесь располагались все основные рестораны и торговые центры, офисы самых больших компаний и парки.