Недостатком является сильная субъективность метода, потому что каждый оператор может увидеть свой вариант фиги на экране. Однако стандартизация понемногу расширяется, особенно с введением протокола DICOM (которым никто не пользуется).

Наиболее достоверная визуализация из всех, но с весьма ограниченным применением: используется только в полостях, т. е. там, куда можно засунуть трубку, надуть газом и посмотреть глазом лайв-видео. В некоторых случаях предварительно приходится сделать дырку в той полости.

• Гастроскопия: практически всем известная ФГДС (которая на самом деле эзофагофиброгастродуоденоскопия), служит для подтверждения гастритов, язв, а также ремонтирования последних;

• Колоноскопия: аналогична гастроскопии, но с другой стороны – исследуется толстая кишка и кусочек тонкой;

• Ректороманоскопия: двадцатисантиметровый анальный зонд для обследования прямой и сигмовидной кишки;

• Бронхоскопия: один из самых чудовищных вариантов диагностики, заключающийся в тыкании бронхоскопом прямо в легкие через рот;

• Артроскопия: тот случай, когда диагностики не получится без прокола – иным способом в полость сустава не попадешь;

• Цистоскопия: осмотр полости мочевого пузыря, почти так же ужасна, как бронхоскопия – зонд вводится через мочеиспускательный канал;

• Эндосонография: сочетание эндоскопии и УЗИ – через пищевод/кишечник вводится датчик к ближайшему интересующему органу типа простаты или сердца и позволяет получить более четкое изображение благодаря близости к органу;

• Торакоскопия: оперативная методика при поражениях легких, заменяющая тяжелое вскрытие грудной клетки;

• Гистероскопия: трансляция из матки, чаще выполняется для хирургических целей.

Помимо диагностики, проводятся эндоскопические операции (в т. ч. лапароскопические), после которых остается лишь 2–3 технологических отверстия; сейчас их стараются использовать максимально широко, поскольку скорость как выполнения, так и выздоровления намного выше, чем у классических.

Самая объективная часть медицины – инструментальная диагностика – не лишена поразительной субъективности, которая стоит очень дорого.

В подавляющем большинстве случаев нижеприведенные диагнозы не означают ровным счетом ничего, являясь отпиской:

• Умеренная заместительная гидроцефалия: если был факт удаления образования в мозге, то ок; в противном случае до 50 лет это вранье;

• Вертебробазиллярная недостаточность: любят писать, когда нечего написать человеку с головной болью или головокружениями – таковая или есть, и у человека отказывает мозжечок и ствол мозга вплоть до комы, или это надуманный бред;

• Дисциркуляторная энцефалопатия: да, у дементных бабулек она поголовно есть, а до 50 лет – нонсенс;

• Протрузии и грыжи дисков (при любимом советском остеохондрозе): есть у всех людей вообще и в подавляющем большинстве случаев не имеют диагностической ценности, боли не вызывают и лечения не требуют.

«Я художник, я так вижу!» – Типичный УЗИст.

«Диффузные изменения органов» – самый любимый и распространенный протокольный штамп, ни на что конкретно не указывающий: это неспеци-фические данные. Ноль информативности.

• Прилагаемые к протоколам радужные черно-белые картинки абсолютно бесполезны: слишком большой диапазон возможных настроек принтера, самого сканера, угла атаки и тысячи других не поддающихся стандартизации параметров; важны лишь слова и циферки в протоколе;

• Однако при повторных исследованиях размеры находок очень любят несовпадать у разных специалистов (а тем более на разных аппаратах).

• Тем не менее, фотки крайне важны для пациентов: комплаенс[6] растет, когда показываешь пациенту находки на распечатанных снимках.

• В первую очередь всегда в глаза бросаются однотипные органические последствия разнородных заболеваний, ценность которых стремится к нулю для диагностики в принципе.

• Печень: практически в каждом протоколе пациентов 20+ лет поражена жировой дистрофией, которую достоверно можно распознать только биопсией;

• Желчный пузырь: утолщение стенки всегда приводит к заключению о хроническом холецистите, хотя не факт; некоторые врачи любят особо отметить «уплотнение» этой самой стенки, видимо запамятовав, что гиперэхогенность ≠ повышенной плотности. Камни до трех мм если и заметны, то это недостоверно, однако «песок» есть в каждом втором заключении.

• Поджелудочная железа: странный и сложный объект – из всех доступных УЗИ органов она может иметь самый большой разброс размеров, форм и положений; к тому же нередко бывает неразличимой или невидимой за газами, содержимым кишечника, толстой брюшной стенкой. Почему-то (аналогично с печенью) массово поражена липоматозом без достаточных оснований.

• Желудок: его немного видно, но информации это не несет. Откуда в протоколах хронический гастрит? С каких пор он стал акустическим феноменом?

• Почки: находятся за брюшиной, обзору труднодоступны. Эхо-рисунки неоднозначны для расшифровки; камни менее трех мм опять же недостоверны, а «песочек» можно субъективно разглядеть лишь покрутив человека из положения лежа в стоя и обратно;

• Мочеточники: пока давление в мочевой системе не поднимется до «Доктор, скорее, щаз обоссусь!», практически не различимы, иногда помогает их увидеть камень, выходящий по ним в свет;

• Надпочечники: они или видны и можно оценить их форму, или вообще не видны; иногда в них видно образование, которое чаще всего оказывается абсолютно безобидной кистой, предложением оперировать которую УЗИст может сильно напугать неподготовленного человека зазря.

• Щитовидка: видно великолепно, находится прямо под кожей, все размеры считаются достаточно точно, все кисты и другие образования тут как тут. Однако даже если все хорошо, уровень гормонов в крови может говорить обратное, поэтому для исключения патологии последним словом быть не может. Образования меньше сантиметра обычно не несут никакой значимости.

• Молочные железы: обычно большие, а поле для сканирования маленькое, поэтому необходима высокая тщательность; различия между жировой тканью (хотя первой всегда больше) и опухолями видны слабо, что позволяет халтурщикам ставить некий фиброаденоматоз каждой первой женщине после 50, хотя в 95 % случаев там просто жировая инволюция. Доклимактерическая картина сильно меняется в течение месяца.