Промучившись с паролями, кодами доступа и программными ловушками, понасованными отцом в каждую электронную дверь или управляющий компьютер, он в конце концов обозлился и реактивировал всю компьютерную систему зданий, сбросив все настройки доступа в нулевое положение, с которым техника поступает к пользователю с завода-изготовителя.

Дальше события развивались своим чередом.

Сделка действительно состоялась, Кристофер Раули получил вожделенный кристалл и отбыл с Гефеста, а новый хозяин колонии не собирался трогать автоматику офисных зданий, потому что знал: колония пуста, мародерничать тут некому, все животные, завезенные сюда с иных миров, давно сдохли, а сам комплекс в течение ближайшего времени будет радикально перестроен и перепрограммирован сообразно с его новым предназначением.

Капитан Столетов оставил все, как есть.

В логике его действий была допущена одна ошибка: на Гефесте все еще жили люди, и Дана, спящая сейчас в постели Вениамина Раули, являлась прямым тому подтверждением…

…Проснувшись, она пережила мгновенный испуг – остаток того глобального страха, который предшествовал провалу беспамятства. Открыв глаза, Дана увидела богато инкрустированный пластиковой имитацией лепнины потолок с вмонтированным в него зеркалом, которое отражало ее саму, съежившуюся под синтетическим одеялом, испуганную, бледную…

Несколько секунд она смотрела на свое отражение, не смея шевельнуться, но вокруг стояла успокаивающая тишина.

Справившись с первым приступом страха, девушка понемногу расслабилась и, стараясь не шевелить головой, скосила глаза, оглядываясь по сторонам.

Комната была просторной, чистой, ее наполняло множество непонятных предметов меблировки, но внимание Даны прежде всего привлекло окно.

Огромное три на два метра электронное окно, занимавшее всю стену напротив кровати.

За ним простиралась бескрайняя степь, покрытая цветущим травостоем, а вдали, у самого горизонта, смутно очерчивались контуры какого-то простенького строения.

Дана лежала, мгновенно позабыв о своем страхе и с любопытством всматривалась в виртуальную панораму.

Она знала, что на Гефесте нет и никогда не было подобных ландшафтов. Куда в таком случае вела эта зеленая, цветущая равнина?

Мысленно сформулированный вопрос, сильный подсознательный порыв, стремление узнать – что же это за удивительное пространство простирается за плоскостью экрана? – сработало как спусковой механизм ее врожденных способностей, переданных наследственным путем от прабабки, но дремавших до недавней поры по причине полной электронной несостоятельности окружавших подземный мир девушки канализационных труб.

Дана неотрывно смотрела в стереоглубины электронного окна, и ей казалось, что ее разум медленно погружается, входит в это пространство, которое, усугубляя стереоэффект, вдруг подалось навстречу, начало охватывать ее со всех сторон, порождая иные перспективы.

На самом деле в этот момент происходило следующее: желание Даны узнать, что находится в виртуальном пространстве за электронным окном, было осознано ее мозгом. Возникшее возбуждение образовало устойчивую связь между корой полушарий и доставшимися девушке по наследству аномальными группами нейронов, расположенными в височных областях. Те, в свою очередь, преобразовали мысль человека в форму понятных для любой машины кодов и транслировали их в диапазоне инфракрасной и ультразвуковой связи.

Приемное устройство сетевого терминала, расположенного в этой же комнате, было снабжено инфракрасным портом. Система приняла внешнюю команду пользователя, и теперь уже в недрах компьютерного комплекса начались процессы активации программ.

Дана лежала, завороженно глядя в глубины электронного окна, а на крыше офисного здания пришла в движение параболическая антенна спутниковой связи, нацеливаясь на невидимую отсюда станцию Гиперсферной Частоты планеты Гефест, системы которой реактивировал капитан Столетов.

Сигнал, посланный поисковыми программами в сеть Интерстар, прошел мгновенным набором байт по каналам внепространственной связи, и наконец…

Нейросенсорный контакт.

Вхождение в сеть посредством едва осознанного волевого усилия… именно к такому эффекту стремились генные инженеры несуществующей теперь Зороастры… и их замысел оказался реализован спустя три поколения после того, как прабабке Даны был имплантирован ген, ответственный за формирование биологических имплантов!..

Однако события не ограничились тривиальным контактом с сетью Интерстар.

Все обстояло намного сложнее и… хуже.

Разум Даны не просто вошел в соприкосновение с сетью. Ее сознание, скользнув по виртуальным каналам Интерстара, внезапно ушло еще глубже, в иную, созданную уже не людьми машину, – оно погрузилось в Логрис, ворвавшись в закрытую от смертных виртуальную Вселенную через видоизмененный кристалл, предназначенный, по замыслу Белова, для экспериментов с сознанием Кристофера Раули.

Механизм вхождения в Логрис был создан намного раньше, чем планировал старый генерал внешней разведки… Здесь судьба с ее непредсказуемыми прихотями плюс технические возможности общечеловеческой сети сыграли свою роль. Кристалл с сознанием Раули, внедренный в Логрис, имел, вопреки канонам, открытый канал внешнего доступа, который работал, генерируя статичный обратный сигнал, снимок того пространства, где должно было спустя какое-то время развернуться главное действие тайной операции, запланированной генералом Беловым.

Пока оставалась нетронутой аппаратура офисных зданий и еще не прибыли специалисты, тонкая нить связывала один из кристаллов Логриса с проекционным устройством, которым оказалось огромное виртуальное окно в спальне Вениамина Раули. Сюда со станции ГЧ транслировалась панорама бескрайней кьюиганской степи, созданной Кристофером, когда последний очнулся в новой для него виртуальной Вселенной и начал осторожно экспериментировать с доступными ему посмертными возможностями.

Отбросив техническую сторону проблемы, стоило бы спросить, что это было на самом деле: простое стечение обстоятельств, злой рок или закономерное возмездие, которое должна была понести душа Кристофера за все преступления, сотворенные на Гефесте тремя поколениями его предков?

* * *

В первый момент Дана испытала смешанное чувство страха и восторга, когда поняла, что стоит по пояс в траве, которую колышет легкий ветер, создающий мягкие волнистые пространства гнущихся под его порывами стебельков.

Наклонившись, она коснулась травы, ощутив, что одни стебельки мягкие и шелковистые, другие более твердые и упругие, некоторые оканчивались соцветиями, иные же, наоборот, уже отцвели и теперь готовы были уронить на землю свои зерна.

Мир мечты…

Для кого-то этот термин означает нечто более богатое, изощренное и прогрессивное, но для Даны бескрайний простор цветущего травостоя ассоциировался именно с понятием глобального, ошеломляющего счастья.