неохотно открыла глаза в темноте и сонно потянулась, но тут же звонко ойкнула от поцелуя в шею.

– Что?.. Куда? – обернувшись, она удивлённо уставилась на уже одетого Кострова. – Почему так рано?

– Ну я же отец-одиночка, – опустившись на колени у края кровати, тот забавно сморщил нос.

– В смысле?.. Ты никогда не говорил… – лицо Юли вытянулось от внезапной новости. – У тебя есть ребёнок?

– Юль. Пушок. Если я его вовремя не выгуляю, он будет очень грустить. Или съест ещё пару ботинок.

– Господи, умеешь ты взбодрить рано утром! – она тихо рассмеялась, уткнувшись лицом в подушку.

– А что, чужие дети для тебя весомое препятствие в отношениях?

– Почему? Нет. Просто очень неожиданно прозвучало твоё «отец-одиночка».

– Ладно, я поеду.

– Я тебя провожу, – оглянувшись, Юля заметила свою тунику на полу, натянула её на голое тело под красноречивым взглядом Павла и побрела в прихожую. – Вечером увидимся?

– Я тебе ещё не надоел? – Скай завязал шнурки, выпрямился и нежно чмокнул её в кончик носа.

Юля задумчиво смотрела на Кострова снизу вверх, будто прикасаясь взглядом:

– Как думаешь, в тридцать четыре ещё можно влюбиться за один день?

– Надеюсь, что да.

– Я тоже, – обняв его, она прижалась щекой к колючему свитеру: – Потому что твоей любовью я, кажется, наполнена до краёв. Хочу скорее вернуть долг…

– Моя Снежная Королева, – Скай потёрся носом по шёлку её волос.

– Почему Снежная Королева? – глухо раздалось сквозь шерстяную вязку.

– Э… – он запоздало вспомнил, что никогда не называл Юлю этим прозвищем вслух.

– Я вроде не холодная. Или это из-за цвета волос?

– Нет. Это была моя первая ассоциация с тобой. Красивая, неразговорчивая, безмятежная.

– Хм… – Наумова хитро улыбнулась.

– Серьёзно. Ты меня сразу поразила. Но я сопротивлялся как мог и долго продержался.

– А раньше ты в клиенток не влюблялся?

– Не-а. Я вообще невлюбчивый.

– Ладно, невлюбчивый, – Юля наконец-то ослабила объятия. – Позвони, как освободишься для меня.

– Тогда не ложись спать, – рассмеялся Костров. – Да, с тебя даты и рейс. В чемодане я не полечу!

* * *

«Был пацан, и нет пацана… Помянем!»

Ближе к полудню Скай получил скорбное сообщение от друга и вспомнил, что обещал «отчитаться». Пришлось звонить.

– Кость, сплюнь.

– Что? И жизнь хороша, и жить хорошо? Крылышки отросли уже? Рассказывай давай.

– Да шикарно всё, – Костров, сидя на полу рядом с обедающим Пушком, упёрся затылком в дверцу кухонного шкафчика и с наслаждением выдохнул вверх густой сигаретный дым.

– Пёсель сработал? – хмыкнул Сатир.

– Всё вместе. Хотя, надеюсь, я всё-таки был в приоритете.

– Ну? Где были, что делали? Колись.

– Тебе правда интересно?

– Я ж друга потерял. Хочу подробностей твоей погибели!

– Да прекрати.

– Костров, я серьёзно. Ты теперь минимум на месяц с радаров пропадёшь. А потом начнётся. «С ночевой не могу», «в стрипклуб не поеду», «проституток мне не дари».

– А ты мне их и не дарил ни разу.

– Не важно! Меня радовала сама гипотетическая возможность это сделать.

Скай от смеха поперхнулся дымом и шумно закашлялся:

– Ну прости… Матвею подари! Он оценит.

– Да вот только Черноморушка у меня и остался.

– Не ной. Вдруг послезавтра и на тебя рухнет та самая. И ты меня поймёшь.

– Мне этого добра не надо! Не заманишь. Я вообще в марте в Барселону навострился. Пройдусь по борделям, оттянусь всласть. Вот хотел тебя позвать, а ты по ходу уже окольцуешься на День святого Валентина.

– Майоров, лошадей не гони. Я с ней всего сутки как.

– Так вы и переспать успели?! Вот ты перец!

– Я не… С чего ты вообще взял?

– Точно переспали. Голосок-то дрогнул. Ох, Костров.

– Заткнись. Я её люблю.

– А она тебя?

– Уже почти.

– Ладно, воробушки, резвитесь. Если псину надо будет куда-то пристроить на ночь, ты знаешь: ко мне не обращаться.

Скай снова расхохотался, чуть не выронив смартфон:

– Я всегда знал, что ты меня поддержишь в самый ответственный момент.

– Бывай, влюблёныш.

* * *

«Взял билеты на те же дни. Рейс другой. Буду тебя в Тае встречать!» – сообщение от Павла заставило Юлю расплыться в счастливой улыбке от предвкушения совместного отдыха.

«Шикарно! А сегодня какие планы?»

«Через час украду тебя погулять, а потом оставлю себе на ночь для жутко пошлых игрищ. Хрустящая клубника уже ждёт тебя!»

Зажмурившись, Наумова тихо рассмеялась, а по её телу понеслась мягкая тёплая волна ночных воспоминаний.

«Собираюсь!»

Лёгкой танцующей походкой Юля направилась в спальню и раскрыла шкаф, размышляя, что надеть. Мороз за окном крепчал, вчерашний тихий снегопад превращался в уверенную колючую метель, и вероятность затяжной прогулки сводилась к минимуму. Наумова достала с верхней полки пушистый бежевый свитер с высоким горлом, сняла с вешалки джинсы и, прихватив с собой нежно-персиковый комплект атласного белья, уже хотела зайти в ванную, как телефон зазвонил. Номер был незнакомым.

– Алло?

На том конце раздался лишь тихий шорох.

– Алло! Говорите.

Снова что-то зашуршало, и раздались короткие гудки. Юля пожала плечами и ушла в душ.

* * *

– Ну что, ненасытное чудовище, взять тебя с собой или дома нас подождёшь?

Пушок умоляюще заскулил, переминаясь с лапы на лапу. Костров хмыкнул и, сняв с крючка поводок, защёлкнул его на петле ошейника.

– Ладно. Может, набегаешься на морозе, задрыхнешь и не станешь ломиться в спальню среди ночи.

Выйдя на улицу, Скай поморщился от холодного ветра и беспощадно бивших по лицу снежинок. В парке за домом никого не было, и, пока Пушок делал свои грязные делишки, Костров закурил предпоследнюю вишнёвую сигарету, решив купить новую пачку на обратном пути.

* * *

Высушив волосы, Юля успела надеть бельё, джинсы и белую футболку, как в дверь позвонили.

– Быстро он… – уверенная, что это Костров, она приоткрыла дверь и чуть не поперхнулась: – Глеб?

Бывший муж смотрел на Наумову хмуро и даже как будто угрожающе, пряча руки в карманах чёрной куртки. Желания заводить с ним разговор у Юли не было ни капли, но и просто сходу захлопнуть дверь у него перед носом она не решилась.

– Зачем ты здесь? Я вообще-то тороплюсь.

Опасливо окинув взглядом лестничную клетку, Белинский вдруг резко дёрнул входную дверь на себя, а опешившую Юлю толкнул внутрь:

– Задержишься.

– Что ты делаешь?! Вон отсюда! – крепко приложившись локтем об угол стены, Наумова зашипела от боли и не на шутку испугалась.

– Заплати мне, и я уйду.

– Ты охренел?! Я уже и так тебя озолотила на разводе!

– Двадцать миллионов, – процедил Глеб, выуживая из кармана складной нож. – Переводи. По-хорошему.

Стальное лезвие звонко щёлкнуло, показав свой острый язык.

– С ума сошёл? – от ужаса голос