же проверить, что происходит в ванной комнате. Зайдя туда, в нос ударил острый запах смерти. Мне стало трудно дышать, и я включил проветривание, нажав на вторую кнопку включения света. Вытащив труп наружу, я открыл дверь настежь, чтобы весь запах выветрился. Освежители воздуха совершенно не помогли. Они лишь усилили жуткую концентрацию запаха, что сейчас царила в ванной комнате. Там воняло одновременно и каким-то странным запахом, что очевидно, исходил от трупа, и сильным запахом освежителя, что тут же ударял в нос. Сойдясь на том, что от трупа нужно как можно скорее избавиться, я сбросил ношу, что вытаскивал из ванной, и от усталости упал рядом с ним. Сегодня я спал очень мало. Я никак не мог уснуть, ведь мою мысль охватывал мой поступок. Я никак не мог найти оправданий своему поступку, я смешивал себя с грязью и предрекал всё самое наихудшее, я никак не мог отделаться от мысли, что я лишил всего эту женщину, что я посягнул на роль бога и стал решать, заслужила она умереть или нет. Это неправильно. Меня пугала мысль, что скоро меня постигнет кара – наказание, за то, что я осмелился взять на себя эту роль. Даже молиться было стыдно и страшно. Я не достоин произносить столь светлые слова, своим грязным ртом. Но сложнее всего было уснуть от неведения. Неведения – насколько большую боль я оказал этой женщине. Скольких людей я обделил этой любовью? Троих детей? Может быть, её маму и папу? Или же есть кто-то еще? Если бы я сразу знал цену своего эгоизма, то может быть мой сон был бы более спокойным. Но вот отчего мне так и не удавалось уснуть… Это…

Я обернулся к трупу и посмотрел на него. Я видел лишь профиль лица, так что глаза, даже при всём желании, я бы не смог рассмотреть. Дрожащей рукой я потянулся к лицу женщины, сердце стало биться сильнее. Я отдёрнул руку от лица, опасаясь неизведанного и необъятного мне страха. Но при этом идея перевернуть её лицо к себе, чтобы увидеть её глаза вблизи, пожирала меня изнутри. Во мне вновь загорелся тот знойный огонь, что обычно мучает меня при внезапной мысли сделать что-то странное, чего бы я никогда в жизни не стал делать. Именно этот огонь пожирал меня при мысли убить. Он стал одной из причин. Хотя, могу сказать наверняка, что нет мне никаких оправданий.

Всё же это поглощающее чувство стало сильнее, и я потянулся рукой к её лицу. Оно уже побледнело и странно попахивало, но о запахе тогда я совершенно забыл. Меня волновало только одно – что с её глазами. Я дотронулся рукой до её лица, гладя её щеку, я пытался понять это странное чувство, которое дано определённо не каждому. И раз уж мне выпала такая возможность, то почему бы ей не воспользоваться. Такое странное и одновременно пугающее ощущение… Когда перед тобой лежит человек, и не смотря на странный цвет кожи и отсутствие дыхания, выглядит, как абсолютно живой. При этом он ничего не говорит, не двигается, ни на что не реагирует, смотрит лишь на потолок. Ты можешь дотронуться до его кожи или же делать с ним что захочешь, а он даже никак не отреагирует. Не накричит на тебя, не испугается, не будет убегать от тебя. Именно это отличает обычного человек от трупа. Я смогу смотреть ему в глаза.

Лёгким движением руки, я повернул её голову в свою сторону и увидел эти глаза. И во мне взыграло прекрасное чувство радости и умиротворения. Точнее, как бы это сказать… Когда я уставился напрямую в эти глаза, то я не испытал ни страха, ни боли, ни ощущения будто кто-то проникает в мою душу, я даже не смог сам прочесть что-либо в этих глазах. В них ничего не было. Нет никакой истории, никаких переживаний, страданий, чувств, эмоций. Всё это было, но после смерти оно забывается. В голову закралась одна мысль, что почему человек, совершенно не знающий умершего, сопереживает ему, словно он ему кем-то является? Он смотрел в его глаза? Он чувствовал все эти переживания? Ведь ты совершенно не знаешь этого человека, а после его смерти ты по-настоящему его уже никогда не узнаешь, кто бы тебе что о нём не рассказывал. Всё дело в глазах, теперь они мертвецки бледные, даже серые. Черная точка в середине глаза окрасилась в белый, что для меня лишний раз перестало быть преградой. Ведь никакая чёрная точка не могла устремиться мне в душу. Зрачок также стал серым, уже плохо помниться какого цвета были у этой женщины глаза, вероятно зелёный, но какая вообще разница? Так мне нравиться намного больше.

То, что мне больше всего нравилось в её глазах – это спокойствие. Впервые смотря человеку в глаза – я ничего не чувствовал. Именно это мне и нужно было. Именно этого я и добивался. Именно это и стало одной из причин к убийству. Так думал я пару часов назад, лежа рядом с ней. Мне захотелось посмотреть, как можно ближе в эти глаза, хоть раз в жизни позволить себе нечто подобное – видеть настоящий глаз человека столь близко и столь долго, ничего не боясь. Я забрался на эту женщину, сев на её талию, после чего опустился лицом к ней и опёрся рукой о пол неподалёку от головы, сам находясь вплотную к её лицу. Я стал смотреть на её глаза и никак не мог остановиться. По ощущением это было похоже на что-то такое, как когда ты мечтаешь о какой-то вещи очень долгое время, а когда её получаешь, то просто не можешь остановиться ей пользоваться, даже если тебе уже плохо или настроения нет, но ты всё равно никак не можешь насытиться в тебе есть иллюзия жажды, и ты продолжаешь это делать. Только ты пытаешься отвлечься от этого занятия, но вспомнив о нём, тебе станет как-то горько на душе, что ты не делаешь то, о чём мечтал столь долгое время, и ты снова возвращаешься к этому делу. Словно газировка! Ты пьёшь и пьёшь, пожалуй, этот вкус у тебя уже сильно засел во рту, и он тебе даже отвратителен, но ты всё равно продолжаешь её пить.

Также было и со мной. Я просидел так часов до трёх и никак не мог перестать смотреть на эти глаза. Пожалуй, я бы смог так смотреть на глаза любого бесконечно, даже