— Помнишь девчонку-маркетиршу — семь лет назад, в Айдахо?..

Вспомнил ли ее Сол, она так и не узнала.

Важно было, что помнила она. И с этой памятью, все еще пережимая ему горло, вместе с ним перекатилась набок, выдернула нож из раны и ударила снова — в живот, под пряжку с нетопырем.

Рот его распахнулся в беззвучном крике, тело содрогнулось и выгнулось.

Лесли держала его мертвой хваткой, пока не почувствовала, что он обмяк — тогда отпустила, откатилась в сторону и встала. Вытерла нож об штанину и сунула в ножны, показывая, что бой окончен.

Взглянула на Джерико.

— Добей! — громко приказал он.

— Что?

— Добей его!

— Добей! — подхватил молодой голос с верхнего ряда трибун.

— Давай, добивай! — с разных сторон загалдели бойцы, глаза их горели жадным любопытством.

Лесли оглянулась на Сола — он лежал, скорчившись, и тихо монотонно скулил. Его смерть была лишь вопросом времени: несколько минут, полчаса — едва ли больше.

Да, конечно, ей приходилось добивать смертельно раненых врагов, но делать это сейчас, на глазах у жаждущей крови толпы, казалось неправильным, даже непристойным.

Она снова обернулась к Джерико и увидела, что его кресло пусто, а сам он спускается на площадку. Подошел, взял ее за руку и шепнул:

— Ты была великолепна — просто великолепна! Даже я не ожидал такого… и не думал, что он окажется настолько слабаком, — с легким отвращением взглянул на Сола и, достав револьвер, дважды выстрелил — скорчившееся тело дернулось, и вой прекратился.

Джерико снова обернулся к Лесли и широко улыбнулся.

— Ну что ж — поздравляю! — трибуны отозвались одобрительным гулом и свистом.

Обняв за плечи, повел ее с площадки, на ходу шепнул на ухо:

— Сегодня вечером отпразднуем твою победу!

— Он вовсе не был слабаком, — так же шепотом сказала она.

— Брось! — рассмеялся Джерико. — Ты расправилась с ним быстрее, чем мы шли сюда от штаба!

Лесли не сразу поняла, о чем это он, и лишь потом сообразила, что то, что ей самой показалось долгой последовательностью расчетливых движений, свирепых выпадов и беспощадных ударов, на деле продлилось лишь несколько минут.

Празднование победы состоялось в штабе, с участием всего «внутреннего круга». Вина и самогона — хоть залейся, из еды — свежий хлеб, колбаса, овечий сыр и жареная свинина, приготовленная Лео. Лесли уже знала, что пищу для Хефе он стряпает сам, не доверяя поварихам, и на кухне берет лишь хлеб.

Впрочем, немудрено — готовили девчонки из рук вон плохо: за прошедшую неделю еще раз почти до полной несъедобности сожгли кашу, рагу же, которое они изо дня в день делали на обед, она постеснялась бы предложить и собакам.

Джерико сидел на председательском месте, и, как обычно, с каждой стороны от него стояло по паре пустых стульев. Если ему хотелось поговорить с кем-то «приватно», этот человек пересаживался к нему ближе.

Первый тост, поднятый им, был за победительницу — то есть за Лесли, после чего все начали есть и пить кто во что горазд. Пит почти сразу захмелел и, откусывая большими кусками свинину, то и дело радостно выкрикивал:

— Я же говорил тебе, что все будет хорошо! Говорил!

Наконец встал и, шатаясь, с куском свинины в руке поперся к ней обниматься и целоваться. Лесли отпихнула его — одежду заляпает! — он приземлился на соседний стул и, уронив на стол голову, шумно захрапел.

Она подвинула его, чтобы не лежал волосами в колбасе. Случайно перехватила недовольный взгляд Джерико и удивилась — он что, ревнует?

— Ты здорово дралась! — сказал сидевший напротив Лео.

Лесли скромно пожала плечами.

— Может, потренируемся как-нибудь вместе, спарринг устроим? — предложил он.

— Эй, а ты, парень, не боишься, что она и тебя того… по травке расшмякает? — пьяно хохотнул с дальнего конца стола Смайти.

Она лихорадочно прикидывала, что ответить: «тренироваться», а на самом деле (понятно!) меряться силой с Лео ей вовсе не хотелось, но и отказываться было не с руки — он мог обидеться.

Выручил ее Джерико — позвал:

— Лесли!

Бросив на Лео извиняющийся взгляд: сам понимаешь, служба! — она пересела на стул рядом с золоченым креслом.

— Ты сегодня не выполнила мой приказ, — понизив голос, сказал Джерико.

Лесли уставилась на него, пытаясь понять, о чем идет речь.

— Ты не добила Сола, — пояснил он.

— Но… он и так умирал! — попыталась она оправдаться.

Джерико покачал головой.

— Лесли, не спорь — сама же знаешь, что не права! — улыбнулся: — На первый раз прощаю, но больше так, пожалуйста, не делай, тем более при людях. Иначе мне очень трудно будет объяснить им, почему ты до сих пор жива. А убивать тебя мне, как ты понимаешь, не хочется, — рот его по-прежнему улыбался, но голубые пронзительные глаза вдруг блеснули таким льдистым, страшным холодом, что ей стало не по себе.

Блеснули — и тут же вновь потеплели; улыбка стала шире.

— Ладно, простили и забыли. Я вот чего тебя, собственно, позвал. Думаю, что после сегодняшнего ты вполне можешь ходить без охранников. По крайней мере, в пределах Логова.

— А за пределами?

— Оу, — рассмеялся он. — Там слишком много опасностей, чтобы я мог отпустить тебя одну. Люди всякие нехорошие, волки, кугуары…

— Медведи! — иронически добавила Лесли: за десять лет она лишь трижды видела следы кугуара, о медведях же вообще только изредка слышала.

— Вот-вот, и медведи тоже! — весело подхватил Джерико. — Так что, пожалуйста, если захочешь куда-то выбраться, то только с охраной. Я же не хочу тебя потерять!

— Джери, — она умоляюще подалась вперед, — мне бы нужно в Колорадо съездить. Как хочешь — с охранниками, или когда разведчики…

— Зачем тебе? — от улыбки его не осталось и следа. — Что у тебя там — семья? Дети?

— Там мои вещи — настойки всякие, травы, инструменты. И… и собаки.

— Что?!

— Собаки. Помнишь Алу — как мы с ней здорово охотились?! Теперь у меня целая стая образовалась — отличные охотники, любую дичь найдут и под выстрел выгонят! Я быстро вернусь, и…

Джерико снова улыбнулся — как-то очень по-доброму, и Лесли на минуту показалось, что сейчас он скажет: «Ладно, поезжай»… — но он все с той же улыбкой покачал головой:

— Ох, Лесли, Лесли! Забудь ты свою прежнюю жизнь — все, нет ее, кончилась. Зачем нам собаки, когда у нас есть мотоциклы? Ты не представляешь, какой это кайф — гнаться на мотоцикле за дичью! Ветер в лицо бьет, мотоцикл рычит, добыча от тебя убегает во весь опор — а ты ее догоняешь и стреляешь! — глаза его горели вдохновением. — Вот я возьму тебя на охоту — сама поймешь! — весело хлопнул ее по руке. — В общем, так: раз и навсегда выбрось из головы всю эту чепуху. Считай, что это приказ!