– Да, я хотел защитить свою жизнь, господин Дереванш. У меня не было выбора: ваша Элсирика кралась ко мне с огромным ножом, наверняка не для того, чтобы почистить мне картошку на завтрак.

– Но где она? – он огляделся.

– Кто? – я тоже огляделся, и тут же догадался, что он имеет в виду госпожу Рябинину. – Она кралась в моем кошмарном сне. Понятно? В моем сне она хотела убить меня и завладеть Клочком Мертаруса. А вы что здесь делаете, милейший Дереванш? – я с подозрением воззрился на него. – Чего вы лезли ко мне, пока я спал.

– Я хотел вам на лоб компресс положить, – в доказательство он приподнял мокрый платок. – Вижу, вы вчера перебрали, и у вас голова болит. В общем, хотел помочь холодным компрессом, а вы меня палкой.

– Компрессом… Зачем вы вообще пришли сюда, Дереванш? За своим дражайшим огрызком пергамента? И как меня нашли, ведь я адресок вам не оставлял?

– Нашел вас очень легко. Не думайте – никакой слежки с моей стороны не было, и быть не могло, – архивариус с тихим стоном опустился на стул и приложил мокрый платок к распухавшей шишке. – Ну, по голове-то зачем? – снова заныл он.

– Я не виноват, что ваша лысая башка все время возникает в ненужном месте. Рассказывайте, как здесь очутились.

– У короля отпросился. Убедил его рассчитать меня со службы, – выпалил он, глядя на меня честными бледными глазками. – Понимаете, господин Блатомир, я не мог поступить иначе. Клочок Мертаруса у вас, а я не мог с этим смириться. Не хочу прожить оставшуюся жизнь в страхах и раскаянье. Ведь я больше не охраняю его, и мало ли что теперь может быть! Весь вечер я был в сомнениях, ходил-ходил по библиотеке, по архивному залу, а потом понял, что не жить мне так. Понял, что я должен последовать за Клочком. С вами или с Элсирикой, с кем угодно, только мой долг до последней минуты находиться возле дражайшего во всем мире пергамента. Я пошел и обо всем искренне рассказал королю. Он – да хранят его боги! – внял моей просьбе и меня отпустил. Даже выдал расчет в семьдесят с половиной гавров. В общем, теперь во дворце другой архивариус, а я намерен присоединиться к вам в поисках Сапожка, – он умоляюще посмотрел на меня и тут же предупредил: – Если не позволите, я все равно буду ходить за вами. Я не отстану от вас, куда бы вы не направились.

– Вот же чертов Дереванш! – я задумался. Хотя думалось с трудом: даже от небольшого интеллектуального усилия голова грозила разлететься на куски.

Словно угадав причину моих затруднений, архивариус подскочил ко мне и водрузил влажный платок на мой лоб.

– Вы хорошенько подумайте, господин Блатомир, – попросил он, метнулся к стоявшему на столе кувшину (почему я не заметил его раньше?) и поднес кружку воды. – Ведь я могу быть очень полезен. Я всякое могу. Буду ваш багаж носить, ухаживать за вашими вещами. Готов даже охранять по ночам ваш сон…

Он трещал что-то еще: о древних гильдийских языках, которые он знает; о том, что в его памяти целая библиотека; о том, что он умеет готовить жаркое по-варивийски и разбирается в сортах вин, но я не слушал его. Жадно допив последний глоток воды, я вернул кружку на стол и подумал: «если я откажу этому плешивому живчику, то он закатит такую истерику, что у меня точно лопнет голова». Действительно, при всем желании, я не мог отказать ему сейчас. Оставалось только надеяться, что позже у меня возникнет удобный повод расстаться с ним.

– Хорошо, уболтали, Дереванш. Только не верещите так громко, – произнес я, осознавая, что это глупая уступка обусловлена только печальным состоянием моего здоровья. – Расскажите лучше, как вы меня нашли, – попросил я, с кряхтением присаживаясь возле тумбочки.

– Осторожнее! – он ловко вытащил из-под моего локтя огрызок писания Мертаруса. – Нашел я вас очень легко: в городе столько разговоров о чудесах с раздевающейся девушкой, которые организовали вы.

– Каких чудесах? – я приоткрыл окно, впуская в комнату свежий воздух и птичий щебет.

– Ну, вы же вечером в обеденном зале таверны сотворили девицу, которая прилюдно раздевалась?

– Э-э… да. Памела Андерсон, – я энергично кивнул и чуть не застонал от приступа головной боли. – Она у меня и сейчас в Книге лежит не особо одетая.

– Как в книге? – приоткрыв рот, архивариус пытался усвоить сказанное, видимо не смог и заключил: – Вот поэтому вы и прославились среди местных гуляк и пьяниц. А до меня эта история случайно докатилась, – пояснил он. – Позволите, Клочок Мертаруса буду носить я? У меня даже специальный футляр для него имеется, – он сунул руку во внутренний карман и вытащил коробочек, обшитый сафьяном. Небольшой коробочек, размером с удлиненный портсигар.

– Сюда давайте, – я выхватил из его рук реликвию Мертаруса, небрежно свернув, засунул в футляр и решил положить его в среднее отделение сумки.

– О, Гред Милостивый! Пожалуйста, пожалуйста, осторожнее, – причитал кенесиец.

– Скажите, Дереванш, а с чего вдруг такая мышиная возня вокруг этой хреновины от Мертаруса? – поинтересовался я, расстегивая сумку. – Ведь за тысячи лет этот Клочок могли тысячу раз переписать, впрочем, как и Клочок Размазанной Крови. Соединить их, прочитать текст и сто раз найти Пелесонкин башмак.

– Я же это объяснял, кажется, или нет? Есть совершенная уверенность, что с реликвии Мертаруса не сделано ни одной копии. Существует тайный орден – орден Печальных Хранителей, – который бережет все то, что осталось в нашем мире от Пелесоны. Никто не знает, кто эти люди и где они обитают. Возможно, они живут среди нас, возможно, их полно в Рориде, Илорге или Рубене, но об этом никто не знает. Они тщательно скрывают какие-то важные тайны, связанные с Пелесоной. Нам же осталась только подлинная история ее божественной жизни, хотя последние годы нашей святейшей никем точно не описаны. Лишь один посвященный из ордена хранителей нам известен… – Дереванш на секунду замолчал и хитренько моргнул глазками. – Господин Блатомир, вижу, вы уже читали записанное Мертарусом…

– И что с того?

– Я думаю, вы обратили внимание на некую личность упомянутую там. Бол-ва-ган, – произнес он по слогам. – Он и есть один из того тайного ордена. Только нам совсем не понятно, что заставило Болвагана открыть Мертарусу нахождение запретной реликвии. Может быть, это было простое предательство – единственный случай за всю историю ордена – а может, какие-то особые события вынудили его донести до Мертаруса часть истины.

– Ну и слава тебе, мать грешная, – сказал я, извлекая из сумки на божий свет пол-литровую бутылку «Пепси-колы». – Будете? – предложил я архивариусу.

Он со страхом и почтением обозрел яркую этикетку с Дедом Морозом и помотал головой.

– А я буду. Дайте кружку. И не бойтесь – сейчас на хрен зашипит.

Змеиное шипение неведомого напитка кенесиец встретил с хмурым лицом и черт его знает, какими соображениями. Потом спросил:

– Это у вас прокисшее вино?

– Нет. Это что-то вроде компота. Нормального такого компота, лучше, чем ваша бурда. С похмелья кое-как помогает.