Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отрывистый стук в окно заставил ее вздрогнуть. Страх, противный и липкий, пополз по позвоночнику. Неужели Мари не успокоилась? А если она подослала кого-то, чтобы Таню еще раз проучили? Чтобы лицо потом было невозможно восстановить, или еще что?
Девушка отставила бокал на короткой ножке – единственное дорогое приобретение в маленькой квартирке – в сторону и затихла. Возможно, если она будет тихо себя вести, незваный ночной гость уйдет и даст ей спокойно зализать свои телесные и душевные раны.
Но нет, видимо, посетитель не собирался так просто сдаваться.
– Изабель, ты дома?
Она узнала голос Бориса, и сердце застучало в висках так гулко, что казалось, сейчас выпрыгнет из груди. Он здесь? Пришел к ней? Только вот… для чего?
«А вдруг он тоже ненавидит меня? И приехал, чтобы высказать, какая я дура?»
Она прижалась к стене спиной. Он там, за дверью – мужчина из ее детской мечты о голубоглазом принце, но на самом деле между ними пропасть. Нищая танцовщица из трущоб и владелец сети алкомаркетов никак не могут быть вместе.
По лицу покатились горькие слезы. Страх и годами преследующее одиночество давили на грудь, не давая свободно дышать. Ей казалось, она не сможет пережить его презрения. Нет ничего хуже, чем презрение.
– Таня! Да открой же!
Что-то оборвалось внутри.
«Теперь он знает, как меня зовут… Знает, какая я жалкая на самом деле. Как же он меня, наверное, ненавидит и проклинает за то, что его жена теперь в курсе про наши отношения… Так, может, будет лучше – услышать все именно сейчас?».
Зажмурившись от страха, она наскоро вытерла слезы, отлепилась от стены и щелкнула хлипким замком.
– Таня… ну, наконец-то!
Борис ввалился в прихожую и тут же захлопнул за собой дверь.
– Ты как? В порядке?
Обхватил ладонями ее красивое еще утром лицо и придирчиво осмотрел.
– Ну, ничего, ничего… заживет все, не плачь.
Прижал к груди так крепко, что Тане стало нечем дышать. Погладил по растрепанным волосам и усыпал влажными горячими поцелуями щеки и губы.
– Я думала, ты больше никогда не придешь, – прошептала она.
Из горла против воли вырвался всхлип.
– Как же… ты так плохо про меня подумала?
– Меня ведь… никто никогда не жалел, понимаешь? В спину толкнуть – да, всегда были готовы. Ударить, пнуть… обвинить в том, чего не делала… А вот проявить хотя бы каплю сочувствия – это не про меня.
– Не плачь, Танюша… все наладится…
Борис взял ее за руку и увлек за собой. Усадил на диван, подошел к старому буфету. Достал второй бокал на короткой ножке, плеснул и туда бренди. Поднес две порции к дивану.
– Давай, пей, – уверенно всучил ей бокал с крепким напитком он. – Станет немного легче.
Она кивнула, послушно выпила.
Он привлек ее к себе, и они долго сидели на диване в объятиях друг друга. Таня, затаив дыхание, слушала, как стучит сердце Бориса. Она боялась, что стоит ей шевельнуться – и хрупкая надежда на счастье рассыплется под гнетом обстоятельств.
– Танюша… мне нравится твое настоящее имя, – тихонько прошептал Борис. – Такое милое и доброе. Танечка. Танюша.
– Правда, нравится? – подняла на него заплаканные глаза она.
– Очень, – кивнул он.
– А почему ты приехал, Боря? Почему не остался с женой?
– Потому что у моей жены есть все, что пожелает ее душа. Она слишком избалована деньгами и вниманием. А у тебя нет ничего, кроме порочной работы, дающей возможность сводить концы с концами. Ты не переживай, Танечка. Знаешь, я думаю, будет даже лучше, если ты из клуба уйдешь.
– Борь, я из нищеты вырваться хочу. Всю свою жизнь хотела. Не могу я уйти, пойми! За стриптиз мне деньги платят нормальные. Еще немного поднакоплю – и смогу квартирку эту выкупить. Станет моей…
Таня грустно улыбнулась. Мечту о выкупе недвижимости она холила и лелеяла уже целый год, и та грела ее в самые тяжелые моменты.
– А сколько тебе не хватает до выкупа?
– Триста тысяч. Только деньги я у тебя не возьму, не предлагай. Я, может, и у шеста танцую, но содержанкой быть не хочу. Я тебя, Боренька, просто так люблю, за то, что ты есть. А если ты меня содержать начнешь, я свое достоинство потеряю.
– Глупая…
Борис заулыбался. С нежностью коснулся губами ее шеи, иТаня прикрыла глаза от наслаждения. По коже побежали предательские мурашки. Он скользнул взглядом по небрежно расстегнутым верхним пуговицам на халатике, по темно-красному бюстгальтеру, и в голубых глазах заискрилось нахлынувшее желание.
Медленно приспустив халатик, он потянул чашечки вниз и обнажил ее округлую грудь с тугими ярко-розовыми сосками. Руки гладили обнаженную спину, а рот, жадно лаская и покусывая, терзал упругие горошины сосков.
Ее дыхание сбилось. Оно пульсировало где-то глубоко внутри, срывалось. Желание, лишая способности мыслить, полыхнуло яркой искрой. Таня издала тихий стон. Откинув голову назад, подалась ему навстречу.
Он торопливо расстегнул ее халатик и отбросил его в сторону. Снова приник губами к горящей от грубых поцелуев груди. Рука, отодвигая резинку ажурных трусиков, скользнула вниз, к пульсирующему страстью островку между ног.
Таня послушно прогнулась в его руках. Оторвалась на мгновение, заглянула в любимые глаза, а потом впилась пальцами в его плечи и подалась навстречу бесстыдным ласкам. Его пальцы проникали внутрь, насаживали на себя и заставляли извиваться от пронзающего желания.
Губы Бориса тянулись к ней. Впивались в рот, безжалостно обрушивались чередой поцелуев. Его пальцы были везде – они ласкали, сжимали и гладили, заставляя ее извиваться и громко вскрикивать.
Он втирался в нее бедрами, и она, вздрагивая от сладких мгновений, ощущала его восставшую плоть.
Вот щелкнул замок на брюках, и Таня обмякла под его напором. Он прижал ее к себе крепче, и ворвался внутрь. Резкие толчки, глубокие и сильные, заполняли ее без остатка и вели к блаженству. Она двигалась с ним в унисон и скоро, всхлипнув, почувствовала, как по бедрам прокатилась огненная волна. Яркая разрядка не заставила себя ждать, и девушка, громко вскрикнув, уткнулась любимому мужчине в плечо.
Переведя дыхание, отняла голову от его груди и улыбнулась.
– Спасибо, что пришел. Нет ничего слаще, чем твое присутствие
