— Не волнуйтесь, Александра. — Голос за моей спиной негромкий и спокойный. Голос королевы. — За ними присмотрят. Извините Вителлике, хорошо?

Э-э…

— Кто еще должен извинения просить…

— Не вам, во всяком случае, — улыбается та. — Ваша Марина — просто чудо.

— Да? — Ой, у меня, кажется, глюки…

Анилле вдруг совершенно по-девчоночьи хихикает.

— Во всяком случае, она первая, кто решил привлечь внимание Вителлике крылатым иннеком в бусах. И предложением взять на ручки.

— Песчанка тут?!

— А вы не видели? Она у девочки в кармане сидит.

Твою косметичку! Расслабиться, ага… с Маринкой. Проще расслабиться в темнице у черного мага!

— Кстати, сегодняшняя конфета — первое, что Вителлике съел, — как-то задумчиво добавляет королева, — без проверки на приворот. За сегодняшний день вообще — первое, кажется.

— Так плохо дело?

— Если всю твою еду приходится постоянно проверять, это как-то снижает аппетит, — вздыхает Анилле. — Кстати, хотите вина?

По саду вдруг проносится шорох, за которым наступает тишина — замирают даже качели-карусели, и только хихиканье слышно.

И гаснет свет.

О-ой…

Вот такого я точно никогда не видела. И не думаю, что вы можете себе представить, о чем я говорю. Но все-таки попробуйте, ладно?

Над садом разносится нежный поющий звук. Будто скрипка, но все-таки чуть другой.

Потом… потом небо качнулось. И закружилось над головами. Светляки, тысячами замершие над деревьями и полянами, затанцевали. Неправильное слово, но не могу подобрать другое. Вот просто представьте, что звезды над вашей головой, крупные, яркие, чистые, вдруг решили спуститься вниз и теперь кружатся, меняются местами — созвездие на созвездие, вихрятся, и все это происходит так, что невозможно сдвинуться с места — можно только смотреть и смотреть, не в силах оторваться.

А потом с деревьев начинают срываться ленты. Они слетают с ветвей, они порхают и извиваются, они светятся в полутьме, словно рыбьи стайки или облака из бабочек. И каждая — цветная, нежная — ищет своего, именно ей предназначенного гостя.

— Ой! — вскрикивает рядом молодая девушка, когда налетевшая на нее лента оплетает запястье.

— Щекотно…

— Твоя лента лиловая, Зинне, — ехидничает рядом молодой голос. — Как думаешь, к чему бы это?

— А твоя в крапинку, как змейка. Не наводит на идеи?

Смех и шуршанье в темноте.

И лента, зависающая у моей руки. Она и правда будто живая. Ну, знаете, как щенок, который сначала обнюхивает ладонь, потом ластится… Ленточка скользит вперед, оплетает запястье, свободный кончик дрожит, как хвостик… нет, как стрелка у компаса. Иди, мол, вперед, хозяйка, во-о-он туда…

Нет, ну вы такое видели?

Хотела бы я сейчас посмотреть на мамино выражение лица. Она-то уж точно представляла себе день рождения особы королевской крови немного по-другому.

Что и говорить, интересные у них понятия о празднике совершеннолетия. Гости, которые могут поиграть и получить подарки, как дети. И дети, которые в этот день становятся взрослыми. Точней, один ребенок.

Принц.

Вителлике, уже один, без Марины, молча проходит мимо всех этих детских развлечений — качелей, каруселей, какого-то сооружения из веревок и дорожек… игрушечной крепости, где еще недавно резвилась малышня. Он проходит мимо и не оглядывается.

А за его спиной они… тают. Я не знаю, то ли маги это попросту наколдовали, то ли сейчас потихоньку убирают с глаз, но намек понятен, наверное, даже нашей песчанке: принц взрослый, и у него теперь не должно быть игрушек.

Больше ему не играть.

Еще несколько шагов, напряженная тишина в освещенном круге… и принц, остановившись, снимает с талии тонкий витой пояс. Молча кладет на невысокий камень-алтарь. Замирает, склонив голову… а пояс уже горит, выбрасывая золотые искры. Вителлике не отрывает глаз от камня, пока пламя на нем не гаснет и на черном алтаре не остается одна-единственная золотая искорка.

Принц еще секунду смотрит на нее, склонив голову. А потом протягивает руку и, осторожно взяв искорку, вдевает ее в мочку уха.

Ну да. Так и становятся королевскими наследниками по-настоящему, в смысле официально. Когда принц-принцесса получат сережку. Это тут типа знака власти. Вторую получают, когда наступает пора стать королем. Тоже через алтарь, кстати. Что-то вроде связи с местными богами. А боги тут активные…

Я отвлеклась, призадумавшись о чересчур активной богине семейного счастья, наградившей меня магией, и о том, что блок надо бы немного закрепить. Была же в универе, могла бы попросить дежурного мага заняться этим делом. Забыла… Сегодня надо кого-то попросить, хоть Гаэли, а то проснуться в перьях окажется совсем не самым плохим вариантом. Словом, я отвлеклась.

А зря.

Потому что рядом с принцем уже стояло мое сокровище и вовсю лапало алтарь.

— А мне? — звонко разнесся над оцепеневшей толпой голос Маринки. — Я тоже хочу!

Мама миа, да что это все такие примороженные?

Наверное, ритуал должен был заканчиваться как-то по-другому.

— Да-а-а-ай, а? — просит-требует дочурка. — Она красивая… Ну пожа-а-а-алуйста!

— Как она смогла тронуть алтарь? — вырывается у кого-то.

Что?

Я рвусь вперед. У каменной штуковины все как-то оживляются, королева и парочка магов пытаются заговорить зубы Маришке, Вителлике что-то шепчет своей «паре»… советник протягивает целую горсть «блестяшек», и тут кто-то вскрикивает — на алтаре блестит еще одна искра.

И все примораживаются по новой.

Вителлике медленно снимает с камня крохотное колечко. Удивленно улыбается, протягивает Маринке…

Вот кто бы мне объяснил, что это значит?

Каким чудом я не превратилась прямо там, понятия не имею.

Фейерверк отвлек.

Когда над садом взлетело второе золотое облако, грохнуло, спугнув светлячков, и рассыпалось еще одним звездным небом, веселье забушевало в полную силу. Паршивка-лента вдруг дернула меня куда-то вбок, и, пока я отпутала эту чародейскую штуку (сделайте вид, что вы ничего не слышали, ладно?), Вителлике уже куда-то умчался вместе с моей дочкой, колечком и сережкой. И заодно со всем собравшимся пиплом. Вы когда-нибудь видели, чтобы толпа человек в пятьсот куда-то исчезла буквально за пять секунд без шума и ссор? Я тоже не видела… раньше. Вашу магию!

Я оглянулась — но королева тоже уже пропала. И советник. Я осталась одна на выложенном камнями круге рядом с алтарем. И похоже, что высказать претензии получится только этой каменюке. В смысле богам, которые через нее общались.