подзарядить свой телефон. Пришлось покрутить педали, конечно, но это не беда. Мне всё равно нужно было побыть некоторое время здесь, прежде чем отправляться в Текстильщики. На освобождение от оков и на взрыв манпира я потратил довольно много маны, и теперь нужно было время, чтобы она восстановилась. Выходить на улицу «голодным» не стоило.

Напомнил о себе и обычный голод. Я пошарился на кухне и нашёл много интересного. Не одной маной питался манпир. Ещё меня очень заинтересовали остатки кофе. Да, скорее всего, меня именно им и вырубили. Но забрать я его хотел для точно таких же целей, как бы странно это ни звучало.

Кофе, смешанный с чем-то седативным, — это просто инструмент, вопрос в том, как его использовать. Как и любое другое оружие, всегда стоит вопрос применения: против кого и в какой ситуации.

Я пока что ситуации для его применения не видел, но кто знает, вдруг потом она появится, и я пожалею, что не взял эту банку с собой? Взвесив все за и против, я поставил кофе на стол, куда собирался складывать всё, что захочу забрать отсюда. Там уже лежал телефон Профессора, через который я, в теории, мог связаться с похитителями Алисы.

Тем временем на улице начинало постепенно смеркаться. Дело шло к тому, что мне лучше всего будет заночевать в квартире манпира. Не очень хотелось это делать, но, похоже, что это лучший вариант из возможных. Ночью шляться по улицам, ещё опаснее, чем днём… намного опаснее! Кто только не вылезает из своих нор. Те же троглодиты! Они хотя и днём спокойно вылезают из канализации, но ночью делают это гораздо чаще и могут просто бродить по улицам в поисках случайной жертвы.

Подумав про троглодитов, я вспомнил, что видел у Профессора утюг у порога. Впрочем, это было закономерно, все их там держат, чтобы троглодит не влез в квартиру через дверь. Но раз уж в этом районе они чувствуют себя так свободно, то нужно будет взять утюг с собой на всякий случай.

Хотя, конечно, ходить с утюгом, это для слабаков. Тех, кто так делает, обычно не уважают. Нормальные маги утюги с собой не носят, независимо от своей силы и особенностей дара. Большинство не сможет справиться с троглодитом, однако, терпеть насмешки и попадать в разряд лохов тоже желающих мало.

В общем, выберусь из района, и потом его где-нибудь скину… прямо в люк какой-нибудь.

Отказ от ношения с собой утюгов я считал глупым. Но, поскольку мне приходилось общаться с людьми, и делать это часто, приходилось следовать общим правилам «этикета», иначе тебя не будут уважать и ни о каких серьёзных сделках речи идти не может.

Хотя, сколько людей погибло из-за этого правила, и не сосчитать.

Ещё из ценного в квартире Профессора я нашёл несколько намагиченных предметов. Они лежали в верхнем ящике рабочего стола. Именно в этом ящике больше ничего не было, хотя остальные были забиты всяким хламом. Следовательно, этим предметам он придавал особое значение. Только вот как и с газетой, понять их назначение, если не ты их создал и если тебе не дали инструкции, зачастую очень сложно.

Это были старые бусы, похоже, ещё советского времени. Они даже на бижутерию слабо тянули, больше походили на какую-то игрушку. Совсем уж очевидная пластмасса. Может быть, и в самом деле, от какой-то куклы остались. Мутно-зелёные шарики, размером с вишню.

Но это, вне всяких сомнений, был артефакт, потому что излучал лёгкое свечение и мягкое тепло.

Пытаясь понять их предназначение, я подошёл к большому зеркалу и надел их на себя. Зеркало было нужно, естественно, не для того, чтобы я увидел, как они на мне смотрятся. Я хотел проконтролировать, не будет ли какого-нибудь визуального эффекта, если я их надену. Но эффекта не было. В зеркале был всё тот же я, только в дурацких зелёных бусах.

Разочарованно вздохнув, я их снял.

Кроме бус в ящике был огрызок карандаша, и золотая печатка. В былые времена только она представляла бы ценность из всего перечисленного, но теперь всё могло быть не так очевидно. Бусы могли оказаться ценным артефактом, а печатка туфтовым. И хотя золото было по-прежнему в ходу и являлось одним из способов расчётов, намагиченная печатка обнуляла ценность золота как такового и обретала другую… но я опять не знал какую!

В любом случае эти вещи, даже не зная их назначения, можно будет выгодно обменять на что-то более понятное. Хотя, если знать назначение, продать их можно значительно дороже… но тут уж ничего не поделаешь!

Я нашёл на кухне несколько банок консервов. Они, естественно, были просроченными, но не вздутыми. А это сейчас был основной критерий, на даты уже давно никто не смотрел. Да и консервы-то встречались всё реже и реже. Невосполнимые запасы… хотя, ходили слухи, что кое-где в регионах некоторые заводы ещё работают и очень неплохо на этом живут. Консервы, это одна из валют, порой ещё лучше, чем золото.

Вещей набиралось много, а я, как назло, сегодня был без рюкзака, хотя редко так хожу по городу. Но вот именно сегодня решил прошвырнуться налегке. Поискав какую-нибудь сумку, я, к своему удивлению, нашёл хороший кожаный рюкзак. Он был в шкафу, в прихожей, на отдельной полке. Видимо, Профессор им дорожил, но пользовался редко, потому что он был практически новый. Глубокого тёмно-коричневого цвета, с множеством карманов и внутренних отделений. Он мне так понравился, что я понял, что в ближайшее время ходить буду именно с ним.

Пока я заряжал телефон, а потом обыскивал квартиру, почти совсем стемнело. Дальше заниматься поисками было проблематично, да я всё в основном уже и осмотрел.

Естественно, я мог себе светить не хуже Профессора, создавая светочей при помощи маны. Эти элементарные приёмы знали практически все. Но не хотелось, чтобы с улицы кто-то видел отблески света в окнах. Лишний раз привлекать к себе внимание ни к чему.

Я уселся в темноте возле окна, открыл рыбные консервы, на всякий случай понюхал, и, поскольку они не вызвали у меня никаких опасений, начал есть ложной прямо из банки и смотреть на улицу.

Вялая жизнь в районе всё же продолжалась. Изредка, то там, то тут, мелькали люди. Один раз прошла очень большая группа, и вместе они были, естественно, в целях безопасности. Скорее всего, шли откуда-то с работы. Жизнь продолжается, и одни виды деятельности умирают, но появляются другие. Всегда есть что-то, что нужно сделать, и кто-то, кто готов за это