— А еще ты хочешь повесить на меня Полину, — подмигнул я, — чтобы она отвлеклась от тебя и не плакала по ночам, думая о вашем разрыве. И чтобы не ревновала к Ксении. Не так ли?

— Я сразу почувствовал между вами определенные линии симпатии. Ты такой человек, который ей нужен. Я если честно, слишком мягкий, я дрался-то последний раз в школе. Моя сила не в этом. Она тут, — Андрей постучал пальцем по виску.

— Надеюсь, что ты не считаешь меня тупым любителем драки? — поинтересовался я.

— Нет. Я вижу твой потенциал, Саш. Ты можешь стать крутым сновидцем, но только если будешь проходить наше обучение. Поэтапно и никуда не торопясь.

— И сколько на это уйдет времени?

— Около года, но тебе придется бросить все. Вот вообще. Родителей, девушку. Ты будешь только с нами.

— А жить я на что буду?

— Мы тебя обеспечим. Конечно, на бутерброд с черной икрой каждое утро тебе не хватит, но постараемся и не обидеть. Твоя задача сейчас — это понять чем мы занимаемся на самом деле, научиться нашим навыкам и помогать нам на всю катушку. Я могу в любой момент попросить тебя поехать в другой город, и ты должен будешь это сделать. Мы тут хоть все и друзья, но у нас есть лидер, кого все слушаются. И это я.

— Источник, вся херня. Я помню.

— И да, Саш. Это очень серьезно. Скажи, ты готов стать одним из нас? — Андрей испытующе посмотрел мне в глаза. Я не стал отводить взгляд.

— Хорошо, согласен. — согласился я.

— Ну тогда, чтобы ты понимал, что мы тут занимаемся настоящей серьезной магией, а не херней, держи, — Андрей открыл ящик стола, вынул бумажный промасленный сверток и протянул его мне. Я скептически глянул на него.

— Охереть у вас магия, — улыбнулся я, — крутая и настоящая. Нелегальщина полная, да? Хоть без висяков?

— Да, нелегально, нет, без висяков. Это с армейских складов, не бандитские и не из Чечни. Номера сточены, все как надо.

Я развернул сверток и покрутил в руках вороненый пистолет. Маленький он какой-то.

— Тульский Токарев? — уточнил я и вставил магазин в рукоятку. В комплекте шел еще один. Оба туго забиты патронами. Мда уж.

— Неудобный он, — заметил я, — рукоятка слишком короткая.

— Какая есть. Будет возможность, заменим твой стол на что-нибудь покруче, — подмигнул Андрей, — ты уже сталкивался с боевым оружием?

— Ну…Так, — протянул я и щелкнул затвором, засылая патрон в ствол, — теперь будет другой тест.

Я навел пистолет точно Андрею в лицо и стал следить за его реакцией. К моему удивлению, у него не дрогнул ни один мускул. Мы сидели так, наверное, полминуты, а затем я опустил пистолет.

— Вижу, что ты совсем не боишься смерти, или того, что я могу оказаться агентом ФСБ, — сказал я, — это радует.

— Я умру не здесь и не сейчас. Боги Лимба показали мне мою смерть, — ответил Андрей.

Тут скрипнула дверь, и на пороге появилась Полина. Она принесла горячий кофе и свежие пирожные. Видимо, сбегала за ними в магазин. Также она захватила пакет с щеткой и тряпкой.

— Спасибо, Полечка, — поблагодарил ее Андрей, — скажи нам, что такое смерть?

— Смерть? — девушка чуть вздрогнула, — это точка перехода. Момент, когда наше сознание покидает физическое тело, чтобы навсегда уйти в другие миры.

— Во-о-т, — довольно протянул Андрей, — так какой смысл бояться этой точки? Это же, наоборот, освобождение. Это праздник. И в Мексике это прекрасно знают. Там, когда умирает человек, все устраивают гуляния и веселятся, а не как у нас. Плачут, рыдают, ходят месяц с постными рожами и устраивают поминки с водкой. А все эти похороны? Драки за землю на кладбище. Огромные деньги уходят на то, чтобы просто закопать труп в землю. Зачем? Мертвому они уже не нужны, и зачем превращать родственника в памятник? Зачем ездить к нему на могилку и разговаривать с ним? Он уже не здесь. Он вообще на другом уровне. Он тебя уже не услышит. Он ушел. Навсегда. А ты ездишь к нему на могилку несколько раз в год и наводишь порядок.

— Лучше поставить урночку с пеплом на полочку, — согласился я, — и никуда ездить не надо, подошел достал батеньку или мамочку, высыпал на газетку на столе, поговорил, захотел — занюхнул, потом обратно засыпал, убрал, на полочку поставил. Дешево и сердито.

— А ты циник, Саш, — Андрей захохотал, — это отличная черта характера, но с ней не стоит перебарщивать. Наше современное общество еще не готово морально к таким занюхиванием.

— Это могло бы стать идеей для романа Сорокина например, — предложил я, — типа, человек вдыхает пепел своих родителей и получает внеземной кайф, а также доступ к их воспоминаниям. А? Каково? Книга начинается с рядового дворника, у которого оба родителя погибли в катастрофе. Он приходит в крематорий, а ему по ошибке выдают прах президента… Вот уже интрига! Дворник получает доступ к воспоминаниям усопшего, вынюхивает его до конца и узнает кто правит планетой на самом деле, но тут его находят особисты и начинается…

— Звучит по модернистски, — заявила Полина, которая села рядом со мной, — но идея отличная. Саш, ты не пробовал писать?

— Пробовал, — признался я, — сначала всякие дерьмовые стишки, потом рассказы и романчики.

— Какие? О чем они были?

— Да говно всякое. Фэнтези, фантастика там. Низкопробный жанр. Попкорн для быдла. Безыдейное и бездушное приключалово. Ну вы знаете. Типа герой-подросток, просыпается в другом мире и хочет стать великим магом. И вот он начинает страдать, приключаться, и весь мир против него.

— Но есть и хорошая фантастика. Разве тот же Сорокин не пишет фантастику? — заметил Андрей.

— Сорокин — это художник. Он творец! Он не пишет фантастику. Он рисует ее. Словами. Это совершенно разные вещи. А говно в его книгах — это просто метафоры.

— Ладно, давайте не будем спорить о вкусах, — примиряюще сказала Полина, — Саша, убери пистолет. Он меня пугает.

— Хорошо, — я спрятал ствол в карман и забрал второй магазин, — я и не думал применять его в споре. Ладно, а чем вы тут занимаетесь? В этом офисе.

— Принимаем людей и записываем их сны, пойдем я покажу тебе, — ответила Полина. Андрей подмигнул мне, и девушка встала с дивана. Она демонстративно взяла меня под руку, явно надеясь вызвать какие-то чувства у Андрея, и мы вышли в коридор. Да, я оказался в интересном положении. Меня явно пытаются использовать как инструмент для ревности, но мне плевать. Мне важно сейчас другое. Полина может делать, что угодно, если она научит меня ходить по чужим снам. Ух, тогда я оторвусь!

Мы прошли в приемную, и девушка подала мне табуретку. На экране ноутбука замелькали таблички.

— Мы недавно изучаем сны, Саш, — призналась она, — но у нас есть четкое понимание, что они принадлежат не нам.

— Хм, — я почесал подбородок и глотнул кофе, — то есть, ты хочешь сказать, что наши сновидения приходят извне? Это как фильмы по телеку?